Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков. В. А. Ткаченко-Гильдебрандт

подобный выход за грань дозволенного блестяще почувствовал Николай Гумилев в стихотворении «Музы рыдать перестаньте…» из цикла «Беатриче» сборника «Жемчуга» (1918 год), посвященном основоположнику прерафаэлитского братства Данте Габриэлю Россети:

      Музы, рыдать перестаньте,

      Грусть вашу в песнях излейте,

      Спойте мне песню о Данте

      Или сыграйте на флейте.

      Дальше, докучные фавны,

      Музыки нет в вашем кличе!

      Знаете ль вы, что недавно

      Бросила рай Беатриче,

      Странная белая роза

      В тихой вечерней прохладе…

      Что это? Снова угроза

      Или мольба о пощаде?

      Жил беспокойный художник.

      В мире лукавых обличий —

      Грешник, развратник, безбожник,

      Но он любил Беатриче.

      Тайные думы поэта

      В сердце его прихотливом

      Стали потоками света,

      Стали шумящим приливом.

      Музы, в сонете-брильянте

      Странную тайну отметьте,

      Спойте мне песню о Данте

      И Габриеле Россетти.

1906

      Совершенно очевидно, что здесь речь идет не о Данте Алигьери, а о прерафаэлитском живописце и поэте Данте Габриэле Россети в образе великого флорентинца и его любовнице Элизабет Элеонор Сиддал (1829–1862), профессиональной натурщице, поэтессе и художнице, в образе дантовской Беатриче Портинари.

      Между тем прерафаэлиты возникли на ущербе и даже сломе европейского романтизма, как бы заполнив собой безвременье, после которого вышло на сцену символическое искусство, в том числе во Франции появился импрессионизм. Однако стоит признать, что, обращаясь к творчеству великого флорентинца и живописцев его периода, их образному и аллегорическому ряду, прерафаэлиты создали свою оригинальную эстетику и, если угодно, свою магию цвета и слова, до сих пор чарующую и по многим параметрам непревзойденную. Успех этого, на наш взгляд, состоит в том, что прерафаэлиты в своем методе применяли восходящую к Данте Алигьери многоуровневую символическую структуру и изложенную им в своем трактате «Пир», касающемся четырех значений интерпретации и опиравшемся на концепцию Фомы Аквинского: буквальный, аллегорический, моральный и метафизический смыслы. Но прерафаэлиты, как нам представляется, в своем видении искажали моральный смысл, что продолжало держать художественную конструкцию, но приводило совершенно к иным, нежели у Данте Алигьери, коннотациям. Отсюда колдовская холодность и мертвенность их живописи. Не о них ли говорит Владимир Сергеевич Соловьев в одном из своих метафизических стихотворений: «В ту красоту, о коварные черти, | Путь себе тайный вы скоро нашли, | Адское семя растленья и смерти | В образ прекрасный вы сеять могли».

      Нам же остается лишь подчеркнуть, что само прерафаэлитское сообщество практически родилось и развивалось в семье итальянского эмигранта католика Габриэля Россети,