Бездна. Юрий Никитин

как это будет? – спросил Гавгамел с явным интересом.

      Я сдвинул плечами.

      – Не знаю. Видимо, если не передумаем, а это вряд ли, то сегодня-завтра будет создано всё необходимое. Инфраструктура, как говорят, если вы ещё можете выговорить такое длинное слово. Дворец воскрешений уже есть, как видите, но пуст, осталось только поставить…

      – Криокамеры? – подсказал Казуальник.

      – Какие крио, – возразил Южанин, – воскрешатели!.. Типа больших таких пылесосов. Это в Версалях травили, душили, а то и без всяких фокусов ножом под ребро, а у нас всё наоборот.

      Ламмер сказал сладким мечтательным голосом:

      – Хотя травить и душить интереснее…

      – И романтичнее, – согласился Южанин, вздохнул, – ах, Версаль, я вас пердю… Но здесь всё проще и сложнее, так что заниматься нам от и до. Кто бы подумал!

      Гавгамел проворчал:

      – Что значит от и до?.. Так говоришь, будто лопатами будем котлованить под фундамент! Хотя я могу, не всякие тут белоручки…

      Я подумал, сказал без особой уверенности:

      – Думаю, это как по щучьему велению, но только щуки теперь мы.

      – Не нащучить бы, – буркнул Казуальник. – В этом мы впереди планеты всей.

      Гавгамел сказал уверенно:

      – Не нащучим и не наалибабим. Теперь возможности! Даже не знаем сколько. И защита от дурака!

      – Слишком много, – сказал Южанин с тревогой. – А Федора Михалыча нет, чтобы сузил.

      Казуальник, который всегда позиционировал себя как тайного лидера в нашем обществе, сказал быстро и уверенно:

      – Предлагаю составить список первой десятки, с кого начнём. Пробные, так сказать.

      Гавгамел спросил с подозрением:

      – Предполагаешь, выйдут бракованные? Или с дефектами? Брюсов предупреждал!.. И сам оставил завещание, чтобы его ни в коем случае не воскрешали!

      Переглянулись, посмотрели на меня, я сказал с великим неудовольствием:

      – Знаете ли, я бы не воспринимал заявление Брюсова всерьёз. Учитывайте эпатажность творческих людей. Жизнь он любил и не так уж ненавидел науку.

      Казуальник предложил:

      – А давайте всё же воскресим Брюсова… нет, сперва подправим ему загубленную алкоголизмом печень, уберем мучающий его артрит, покажем, как жизнь…

      Ламмер подсказал:

      – И покажем, сколько вокруг доступных женщин…

      – Да-да, – согласился Казуальник, – покажем, что все женщины доступны, что таких слов, как «разврат», «извращения» и всякие там девиации вообще не существует, так как всё можно, а потом спросим, дескать, хочет ли взад в могилку?

      Ламмер запротестовал:

      – Это нечестно!.. С другой стороны, если человек в полном уме и ясной памяти выразил свою волю…

      – Насчет этого сомневаюсь, – отрубил Казуальник. – Он часто писал в пьяном виде.

      – В пьяном виде мы тоже человеки, – заявил Ламмер гордо и вскинул голову, как коза под деревом с сочными листьями.

      – А в трезвом? – спросил Казуальник ехидно.

      Ламмер