Бездна. Юрий Никитин

мы первое поколение, достигшее бессмертия. Ещё то ли не можем поверить, то ли опомниться, то ли ещё что-то новое вклинилось, чего ещё не рассмотрели, но уже ощутили.

      Бессмертные, наверное, не что-то застывшее в вечности, а тоже в немалой степени, как теперь начинаем понимать, пластичное.

      Пока рассматривал здание, услышал, как далеко-далеко проснулся Южанин, этот любит поспать, единственный, кто ухитряется спать не ради традиции, а в самом деле получает удовольствие. Следом проснулись Казуальник и Гавгамел, Ламмер и Явтух не спят, ещё в те давние времена жаловались, что треть жизни теряется на сон, сейчас вот можно не экономиться, жизнь бесконечная, однако же всё равно глупо, по их мнению, впадать в это ненужное оцепенение, если организм всё равно всё чистит, моет и убирает, тут же заменяя каждую повреждённую молекулу чистенькой и новенькой.

      – Гавгамел, – сказал я шёпотом, – если не спишь…

      – Не сплю, – ответил он тотчас же в глубине моего мозга, но сразу же голос выкатился на просторы комнаты и зазвучал мощно, как орган в старинном храме. – Че хочешь?

      – Явлинский, – ответил я. – Помнишь Бориса?.. Очень уж был хорош…

      Он помолчал, то ли вспоминая, то ли пытаясь связаться. Я ждал, Явлинский на связь давно не выходит, что вообще дико, мы все связаны как через облако, так и вообще, каждый другого может чувствовать, хотя все мы эту способность на всякий случай блокируем.

      – Не чувствую, – ответил он медленно, – как бы чего с ним не случилось.

      Я промолчал, в нашем благополучнейшем мире случиться ничего не может, ИИ блюдет наши интересы и следит за здоровьем, а Гавгамел добавил с некоторым беспокойством:

      – Загляну к нему.

      – Только молот оставь, – посоветовал я. – Он интеллигент, может не понять твои высокие запросы.

      – А ты загляни к Карасю, – посоветовал он. – Все связи оборвал, гад!.. А раньше каким был активным!

      – Помню, – ответил я. – Ты давно его видел?

      Он покачал головой, чувствую по движению пространства в его комнате.

      – С тех пор вообще не зрел. Как умерла его Одарка, он очень даже отдалился. Если у тебя осталась связь…

      – Сейчас проверю, – пробормотал я. – Да, как ни странно… Может, потому, что ни разу не пользовался?

      Он буркнул:

      – Всё может. Не упусти возможность. Он всё-таки умище!.. Единственный из нас доктор наук!.. И автор каких-то работ на заумные темы проблем математический комбинаторики покера.

      Я смотрел, как он делает портал, нечто старинное, похожее на вход в адскую печь, пламя не просто пламя, а ещё и злобно гудит и взревывает, как под порывами ветра.

      – Давай, – сказал он. – Долго держать не могу, отвык…

      Я торопливо шагнул в огонь, огонь настоящий, здорово ожёг лицо и, наверное, спалил брови, что тут же отросли, а я вышел из стены огромного роскошного зала в мир мраморных колонн, статуй атлантов и нимф вдоль стен.

      Да, всё в мраморе, потолок в барельефах из летающих упитанных ангелочков с толстыми жопами и крохотными воробьиными