Знак чудовища. Роман Афанасьев

закричал что было сил. Тотчас холодная ладонь легла на рот, заглушая крик.

      Сигмон ерзал на месте, с ужасом чувствуя, как его плоть рвется под напором зубов демона, и в рану проникают клыки, холодные, как лед. Он ничего не мог сделать. Тварь пила кровь, забирала его жизнь, а Сигмону оставалось только стонать от ужаса и ждать смерти.

      – Лаури!

      Тварь вздрогнула, как от удара. Она отстранилась от Сигмона, и он увидел ее белое, как простыня, лицо. По узкому подбородку стекала кровь – его кровь. Демон моргнул, и пустые глаза девушки вдруг оживились, стали осмысленными.

      – Лаури!

      Демон резко поднялся на ноги, шагнул в сторону, и Сигмон увидел, что у дальней стены, за столом, стоит Фаомар. Он смотрел на дочь, и в его глазах таяло удивление.

      – Что ты тут делаешь? – спросил он.

      – Отец, здесь человек. Он болен, и я решила…

      Брови мага дрогнули, он вскинул обе руки, вытолкнул от себя невидимый шар, и демон взвизгнул. Его тело взмыло в воздух и прижалось к стене, как лист бумаги.

      – Кто ты? – закричал маг, и его борода затряслась.

      Демон не ответил. Он шипел, извивался, но невидимая сила, с которой курьеру уже довелось познакомиться, крепко прижимала его к стене. Колдун взмахнул правой рукой, и тело Лаури стало меняться. Сигмон увидел, как ее лицо вытянулось и почернело, а ладони превратились в лапы с длинными и острыми, как бритва, когтями.

      – Проклятие! – взвыл Фаомар. – Как ты посмел! Моя дочь, моя Лаури!

      Демон замер, но превращение продолжалось. Его тело менялось: из плеч вылезли длинные шипы, ноги вытянулись и стали похожи на волчьи лапы. Платье исчезло, открыв мощное мохнатое тело. Из фантома Лаури на свет вылупилось отвратительное шипастое чудовище, похожее на помесь волка и жука.

      – Моя дочь… – застонал маг. – Я верну тебя, верну!

      – Ты опоздал, – прошипел демон. Подобрав под себя чудовищные лапы, он с силой оттолкнулся от стены и прыгнул.

      Колдун вскрикнул, его отбросило назад и ударило спиной о стену. Демон оттолкнулся одной лапой от пола и одним прыжком взлетел на стол. Стеклянные лабиринты колб разлетелись тысячами брызг, над столешницей взвился клуб сизого дыма, и черную фигуру лизнул язык пламени. Демон зашипел, метнулся в сторону, но тут же взмыл в воздух, как от удара, отлетел к стойке с мечами и с размаху обрушился на нее всем телом. Стойка разлетелась в щепки, и оружие со звоном рассыпалось по каменному полу.

      – Давай! – крикнул Сигмон, забыв о своей ненависти к колдуну. – Давай!

      Фаомар, услышав крик, резво вынырнул из клубов дыма, окутавших стол. Руки он держал перед собой, перебирая пальцами воздух, словно плел невидимую сеть. Демон вскочил на ноги, пригнулся, готовясь атаковать, но тут с рук колдуна сорвался огненный шар. Тварь метнулась в сторону, и пламя расплескалось по остаткам деревянной стойки. Фаомар выругался, и с его пальцев сорвались еще два огненных шара.

      Демон метался по подвалу, уворачиваясь от огня. Стены, потолок, пол… Как мячик в детской игре. Круглый, прыгучий, почти неуловимый.