Борьба за огонь и другие рассказы. Сергей Павлович Курашов

самопроизвольно вращаются, разочаровались, поскольку это не привело к каким-то значительным научным прорывам.

      Быков знал, что это интересное свойство надпространства открыл сам Клиновой, и ему было интересно разговорить старика.

      – Антонович, как вы заметили это? Ведь до вас тоже выходили в надпространство из кораблей, но никто этого не увидел, – воспользовался ситуацией Быков. Он был уверен, что старик сейчас разговорится.

      – Просто мне повезло. Конструкторы запроектировали новую антенну и новое место для неё. Не совсем удачное место, кстати.

      – Старик немного задумался, откусил от бутерброда, запил чаем, покрутил левый ус пальцами. Взгляд его стал как бы обращённым внутрь, в себя.

      – Мы тогда летели на Каболус. Это известная планета, ты должен знать, где она. Это сейчас туда лететь восемь с половиной суток, а тогда мы тарахтели по надпространству три недели с лишним с тремя манёврами.

      Рассказывал он неторопливо, делая паузы. Быков вдруг понял, что старик смотрит на него, но видит и чувствует то, что давно уже пережил.

      По тем временам это был очень далёкий перелёт. Люди изнывали от безделья. Наблюдать в надпространстве было решительно нечего. Вернее, отсутствовали средства исследования. До одурения играли в шахматы, читали, отсыпались перед штурмовой работой на Каболусе. Даже смотреть на панорамный экран было делом бесполезным – за ним только темнота. Казалось, что он вымазан снаружи смолой.

      Неожиданно для всех начальник экспедиции объявил, что нужен доброволец, чтобы установить приборы на обшивке корабля. Эти новые приборы должны были якобы зарегистрировать и измерить какие-то параметры надпространства. До этого всяких приборов устанавливали множество на других кораблях, но они так и оставались бесполезными игрушками. Но эти приборы были свежеизобретёнными. Их авторы утверждали, что вот теперь-то надпространство откроет все свои тайны.

      Вызвалось несколько добровольцев. Почему-то выбрали Клинового. Могли бы выбрать другого, но выбрали его. Те, кого не выбрали, не выразили особого разочарования, ведь выход в надпространство из корабля не был делом необычным.

      Люк переходной камеры медленно открылся. Чёрный круг, возникший на месте люка, стал разбухать и приближаться к Николаю. Вот он поглотил сварной шов, соединяющий горловину с корпусом корабля, раздулся пузырём. Казалось, что это какая-то чёрная плёнка, затянувшая выход препятствует напору жидкости, вытягивается, образуя пузырь, всё разбухающий и заполняющий тесное пространство камеры. «Пузырь» неотвратимо приближался к Николаю. Тот протянул руку навстречу, погрузил пальцы внутрь. Он видел, как от казавшейся гладкой поверхности «пузыря» поползла плёнка, которая обволокла руку, повторяя все неровности и морщины скафандра. Вскоре вместо своей руки он увидел чёрный отросток, соединяющийся с «пузырём». Чёрная поверхность пузыря была границей, на которой происходила замена физических законов пространства на неведомые законы надпространства. Так,