Багатур. Валерий Петрович Большаков

привела «Олгу‑батыра» в степь. Олег с трудом улавливал смысл сказанного.

      Солтан Ченегрепа, снисходя до просьбы знатного соседушки, посланца самого «коназа», ответил в том смысле, что всегда готов к войне, и сделал широкий жест: присаживайтесь.

      Сухов опустился там, где стоял, скрестив ноги, а хозяин юрты хлопнул в ладоши. Звякая цепями, появился колодник с бурдюком и наполнил пенным кумысом дорогие чаши китайского фарфора, на редкость чистые. Олег с удовольствием отхлебнул резкого, холодного напитка – видать, бурдюк в проточной воде держали.

      Довольный солтан оскалил щербатые зубы, а Кулмей, погладив Ченегрепе толстые руки, и вовсе лучился, как начищенная номисма.

      – Видал, какой у меня дед? – горделиво сказал он.

      – Большой человек, – согласился Сухов.

      – А то!

      Тут Чюгай повернулся к Олегу и передал слова солтана:

      – Ченегрепа хочет знать, какая доля добычи достанется ему?

      – Скажи, – спокойно ответил Сухов, – что всё, взятое с бою, достанется славному солтану. Мы же идём не за добычей, а за победой.

      Ответ Ченегрепу порадовал, и его последние слова стали понятны Олегу.

      – Сегодня я буду гадать по волчьему вою, – торжественно сообщил сын Белдуза, – и скажу точно, что сулит нам война!

      Стемнело быстро. Засинели сумерки, похолодало. Вспыхнули десятки костров, по всему становищу потянуло сладковатым запахом горелого кизяка. С первой звездой солтан Ченегрепа выехал на коне за пределы крепости и удалился в степь.

      Олег с Кулмеем потихоньку отправились следом, но почтительно задержались у курганов, не смея мешать таинству гадания.

      Как ни вглядывался Сухов в сумерки, различить, где там Ченегрепа, а где балбал на оплывшем кургане, он не смог. Зато отчётливо услыхал солтана – тот издал хриплый вой, подражая волку. Вой был долог и тосклив, сам собою будя страхи перед оборотнями и упырями. Кулмей испуганно поёжился, и только присутствие Олега удержало половца от спешного ухода.

      Неожиданно солтану ответил настоящий волк. Кулмей сгорбился, успокаивая встревоженного коня, и забормотал, вспоминая заклинания, рукою теребя оберег, висевший на шее.

      Недолго тишину делили два голоса, волчий и человечий – целый хор волков поднял вой, отвечая Ченегрепе.

      – Возвращаемся, – негромко сказал Олег, – а то ещё дед твой нас застукает.

      – Конечно, конечно! – поспешно закивал Кулмей и мигом развернул коня. Животное тоже было согласно удалиться…

      Неслышимые и невидимые, они вернулись за стены Салмакаты, а вскоре, со всеми вместе, встречали солтана. Ченегрепа остановился перед воротами, куда сбрелись все свободные, и провозгласил:

      – Нам будет сопутствовать удача! Мы одержим победу! Яшасын!75

      – Яшасын! Яшасын! – радостно подхватил весь курень.

      Половцы не делились на мирных скотоводов и воинов. «Если завтра в поход, если завтра война», то почти все они становились в строй

75

Яшасын!  – Да живёт! – половецкий клич, отдалённо соответствующий советскому «Да здравствует!»