А если снова с чистого листа. Евгения Черноусова

моим заместителем по хозяйственной части.

      – Почему? – вырвалось у Альбины.

      – Вы – специалист по строительству, а у нас вечный ремонт. И ещё… я видела, как вы глядели на это здание. Вы его уже полюбили. Надеюсь, вы и контингент наш полюбите, хотя таких любить тяжело, почти невозможно.

      Конечно, невозможно! Обидчивые, скандальные, агрессивные, драчливые, жадные, завистливые, неряшливые, лживые. Если в людях всё это может присутствовать, но с этим борются, и даже при наличии всех этих черт находятся те, которые такого субъекта принимают, а ребёнком даже умиляются, то в стариках это вызывает отвращение. Она честно сказала об этом Анастасии Ивановне через несколько дней.

      – А ты разговаривай с ними, – ответила она. – Они обидчивые, потому что их много обижали, агрессивные – потому что обидчикам надо противостоять, жадные – потому что всего лишены, завистливые – потому что обездоленные, неряшливые – потому что немощные, лживые – потому что их правда страшна. Ты ведь маму свою любила? А представь её здесь.

      И Альбина стала разговаривать и даже записывать их истории. Это поразительно, но с некоторыми она после длительных разговоров почти сроднилась. Например, потрясающе бодрая, почти в дугу согнутая старушка Аграфена Михайловна с восторгом ей сказала:

      – Аленька, люди счастья свово не понимат, мы ведь тут живём как цари! Тепло, светло, хлеба вдосталь, да мяконький какой. Побаниться всегда можно, хоть кажный день. Пол за тобой притрут, поесть дадут да посуду за тобой приберут! Дед Тишка каженный вечер на гармошке играт. Телевизер у колидоре красивый какой. У меня, вишь, ручки даже беленькие как у барыни стали.

      А послушав, как жила она до того, как сельская администрация силком, можно сказать, отправила её сюда, Альбина чуть не разревелась. Жила одинокая бабуля в покосившейся щелястой избушке в деревне, где с десяток изб всего жилых, а в них либо старики древние, либо алкаши конченные. Хлеб раз в неделю привозили сюда с автолавкой, так что свежий ей как праздник, больше сухари размачивать приходилось. Питалась с огорода, зимой, считай, картошкой да соленьями. Пенсия у неё, наверное, не самая маленькая была, да лихие соседи отбирали. Когда уезжала Аграфена Михайловна, оставшиеся в деревне старухи причитали, как на смерть провожали. А старуха второй год здесь живёт и здешней жизни радуется.

      Ещё одна оптимистка, тоже на жизнь не жаловалась. Эта лежачая. Рассеянный склероз. Поступила сюда уже обездвиженной, только одной рукой ещё пользовалась. За несколько лет, проведённых здесь, и эту способность утратила. Лежала на спине, только головой малость крутила. Зато ясность ума сохранила, и память чиста была на редкость. Ей единственной директор телевизор в палату поставила, и комментарии старухи по политическим событиям Альбину иной раз вводили в шок. А прочие бабки негодовали по поводу этого палатного телевизора и завидовали ей жутко.

      С дедами разговоры были не столь интересными. То ли люди такие, рабочие и крестьяне преимущественно, то ли разговорить