Самая страшная книга 2023. Александр Матюхин

и взвизгнула от неожиданности. На переднем сиденье скалился свернутой набок челюстью человеческий череп.

      А на водительском сиденье скалился лучезарной улыбкой сержант Григорьев.

      – Не пугайтесь, товарищ следователь!

      Нина Павловна почувствовала, что щеки горят, наливаясь пунцовым стыдом. Товарищ следователь, ага. Визжит, как глупая трусливая баба.

      – Что это, Григорьев?

      – Череп, Нина Павловна. Экспроприирован в качестве вещественного доказательства!

      Надуваясь от гордости, сержант рассказал, что пока следователь возилась с опросом учительницы, он наскоро поспрашивал любопытную детвору, окружившую милицейскую машину, и выяснил, что Пашка и Мишка Степановы раздобыли где-то человеческий череп («Настоящий!» – восклицали первоклашки), насадили его на палку, а после пошли пугать друзей и знакомых. И конечно, добрались до школы.

      Палка, второй этаж – картинка мгновенно сложилась. Нина Павловна потрогала череп. Нет, не муляж. И действительно человеческий. А вот челюсть явно не родная – больше по размерам, да и другого оттенка. К верхней части ее прикрутили обычной проволокой, так, чтобы рот можно было открывать и закрывать. Получилось жутковато.

      Она перевернула череп. Дырка. Маленькая круглая дырка сзади.

      Дом был небедный. Стены в коврах – не типовых советских, а плотных, набитых, пахнущих настоящим югом. Лакированный сервант с баррикадами хрусталя за мутным стеклом, цветной «Рубин», часы с кукушкой, кресло-качалка, телефонный аппарат – все говорило о том, что у хозяина жизнь, в целом, сложилась. Разве что – Нина Павловна подметила это сразу – ни на стенах, ни на столе, ни на шкафах не было фотографий. Вообще никаких.

      – Садитесь, – старик подвинул стул.

      Пожалуй, он еще старше, чем показалось ей вначале. Одуванчиковые волосы, седая щетина и выцветшие глаза, выражение которых не разобрать за толстыми линзами очков. И руки. Морщинистые трясущиеся руки. Что это – старческий тремор? Или, может быть, страх?

      Нина Павловна присела. Терпко пахнуло землей и рассадой, выставленной на подоконнике.

      – Это я звонил. Воробьев моя фамилия. Алек… – его голос прервался, – Алексей Антонович.

      Старик достал паспорт и положил перед следователем. Пальцы по-прежнему мелко дрожали.

      Нина Павловна ждала продолжения.

      Воробьев молчал. Он то раскрывал рот, чтобы что-то сказать, то снова его захлопывал, становясь похожим на рыбу, выброшенную на сушу.

      – Алексей Антонович, сегодня вы звонили в отделение?

      Старик мелко закивал.

      – Сообщили о том, что к вам кто-то пришел, верно?

      Он зажмурился. Сквозь очки были видны пигментные пятна на старческих веках.

      – И кто же это был? Кто к вам пришел, Алексей Антонович?

      Старик дернул кадыком и прошептал:

      – Они…

      – Они? Кто – они?

      Воробьев помотал головой, будто отгоняя наваждение. Вопрос повис в воздухе. Нина Павловна вздохнула.

      – Вы не возражаете, если я от вас позвоню?

      В горпрокуратуре опять было занято. Зато на Кирова ответили сразу