Ошибка сказочника. Школа Бессмертного. Алексей Владимирович Ларин

не имел никакого представления о том, что происходит за пределами плато и у Кости были сильные сомнения, что он вообще хоть что-то знает о внешнем мире.

      Спорить с ним о чём-то серьёзном было бесполезно. Всё, что не укладывалось в его маленькую уютную картину мира, Ники презрительно отвергал, говоря, что «этого не может быть» либо «так и должно быть».

      Когда Костя при первой встрече пожаловался Ники, что ему никто ничего не говорит и зачем вообще его выкрали из Волхова, тот высокомерно ответил, что, раз Хранители сделали это, значит, так надо. И он должен сказать спасибо, что его взяли во дворец Сараян и приблизили к солнцеликим, а не оставили внизу, в бесполезном и злобном мире.

      Костя вспылил; он тогда ещё не привык к подобной манере. Ники удивился; он тоже не рассчитывал на такую реакцию. Похоже, в своей жизни он редко сталкивался с отпором и противодействием и не сразу понял, как вести себя в таком случае.

      В первый раз он просто удивлённо промолчал и ушёл. Потом, когда Костя пытался объяснить Ники, что с ним поступают неправильно и нехорошо, он высокомерно замыкался в себе и лишь повторял, что, значит, так надо.

      Костя пытался объяснить себе, что Ники всего лишь маленький мальчик, что от него здесь ничего не зависит, он ничего не знает и не умеет, но всё равно не мог подавить глухую неприязнь. Это надменное высокомерие, это упорное нежелание слушать кого-либо ещё, кроме самого себя, он переносил с Ники на его старших родственников, которых, даже ещё не видя, уже представлял такими же чёрствыми, ограниченными и заносчивыми.

      Ники приходил к нему раз в день на полчаса или час, расспрашивал о его жизни или что-то рассказывал о своей. Костя отвечал уклончиво и осторожно. Раз ему не хотят говорить ничего конкретного, он тоже не станет. Разговор Ники быстро надоедал, он утомлённо махал рукой и уходил. Только чтобы прийти на следующий день.

      – Чем ты здесь вообще занимаешься? – не вытерпев, спросил однажды Костя.

      Вопрос, кажется, удивил Ники.

      – Я наследник, – сведя светлые брови, ответил он.

      – Наследник чего?

      – Наследник Лонгира. Я буду его Хранителем, как мои дед, прадед и прапрадед.

      – Ну ладно, а делаешь-то ты чего? Ты вообще учишься волшебству или чему-нибудь?

      – Зачем? – Ники пожал плечами. – Я – Хранитель. Я вырасту и займу место деда, и всё.

      – Да делать-то ты чего будешь? – вышел из себя Костя.

      – Хранить Лонгир.

      – Хранить? От кого? От чего?

      – От нижних людей. Чтобы он не попал к ним в руки, чтобы никто не смел завладеть им.

      – И как ты это сделаешь? – Костя не мог сдержать злорадную усмешку.

      – Что значит – как? – не понял Ники. – Я запрещу им подниматься сюда, я запрещу подходить к Лонгирану.

      Лонгиран, знал Костя, это штольня, в которой рудокопы Малахита нашли Лонгир. А вот Ники, похоже, кое-чего не знал.

      – А ты знаешь, что Лонгиран вообще не здесь? – язвительно хмыкнул Костя. – Не в Малахите, а там, внизу.