Это только ступени. Виктор Сапов

тебе уже сто раз говорила, не знаю, – ответила мама. Погиб и всё. На японской.

      – А письмо осталось?

      – Какое письмо?

      – Ну такое, какие с фронта присылают. Погиб, мол от пулевого ранения в грудь навылет, в бою под Ковелем, за Веру, Царя и Отечество…. Мне Медведев показывал. У него отца как убило, так сразу прислали письмо.

      Мама на минуту задумалась.

      – Ладно, повзрослел ты, можно тебе открыть, поймёшь, – она встала, распрямилась, подошла к комоду. Пошелестев там бумагой, вынула письмо и подала сыну.

      Петя углубился в чтение.

      Через минуту он, гневно отшвырнув письмо, вновь обратился к ней.

      – Так что выходит, не в бою отец погиб?

      – В бою, сынок. Только не на фронте и не от японцев, а от наших же русских людей. Его полк возвращался с фронта, из Манчжурии. Везде по дороге бунтовали рабочие, так же, как и сейчас. Полк прибыл в Самару, они должны были помочь властям в наведении порядка. Какой-то бомбист метнул бомбу в казарму. Трое убитых, в числе их твой отец.

      – Кто это были, революционеры? Большевики?

      – Я не знаю, сынок. Большевики, эсеры, анархисты – один чёрт. Убийцу потом поймали и повесили. А я всем сказала, что на японской погиб, не хотела, чтобы пересуды начались, у нас тут многие революционерам тогда сочувствовали. Прости, сынок.

      – Мама, я отомщу.

      – Кому? Говорю же, поймали и…

      – Им всем. За то, что всё ломают, топчут нормальную жизнь. За «Бога нет», за Государя. За отца.

      – Сынок, Господь заповедовал не мстить. Твой отец писал с войны, как тяжело ему было попервой стрелять в человека, даже во врага, в японца. Только Долг перед Государем и Отечеством его понуждал. А сейчас, и царя уж нет. Скинули…

      – Мама! Не смей так о Государе. К тому же, осталось Отечество.

      Петя встал и стал стремительно одеваться.

      – Боже мой, куда ты?

      – Не волнуйся мама, я к Георгию. Вернусь, – твёрдо и смотря прямо в глаза ей, ответил Петя и закрыл за собой дверь.

      «Совсем взрослый стал, мужчина» – не без гордости, но с волнением и тревогой подумала мама и вновь села за машинку. Работу надо было докончить до завтра.

      До Первой линии6 Петя добрался без помех, доехав на подножке трамвая. По пути он видел патрули матросов в чёрных бушлатах и ещё каких-то личностей в штатском, но с винтовками и красными бантами, пришитыми к пальто. Они важно расхаживали взад-вперёд по Садовой.

      Георгий сразу отвёл его в спальню и заговорщицки зашептал:

      – Петя, я револьвер раздобыл.

      – Да ну, где?

      – Тише! У матроса выменял. На папины сигары.

      – У матроса??

      – Ага. Он пьяненький был, лыка не вязал, я сказал ему так: «Товарищ, поделись, мол, с товарищем оружием, я, мол, из молодёжной рабочей дружины, нам надо вместе с контрой бороться.» И дал ему сигары, за револьвер системы «Наган». И за патронов коробку в придачу. Выгодное дельце!

      – Ловко! Не зря ты в коммерческом учишься!

      – Ага!

      – И

6

Первая линия – в Нахичевани улицы, идущие вверх от реки Дон, называются линиями, по образцу Санкт-Петербурга.