Жуга. Осенний лис. Дмитрий Скирюк

хрипло выдохнул он и смолк.

      Жуга открыл глаза. Оглядел всех троих.

      – Так, значит, это про них поют ту песенку? – спросил он.

      – Про них, – кивнул Яцек, помолчал растерянно и снова посмотрел на трёх босоногих ребятишек.

      Коротышка Фриц, Кристиан-заика и тихоня Магда. Три глупых маленьких мышонка, в слепом безрассудстве побежавшие за злой фермершей. В них тоже не было зла. Но когда тебе, ни за что ни про что, оттяпают хвостик… Когда отберут любимую игрушку… Когда задразнят до слёз просто потому, что ты не такой, как все… Когда… Когда…

      Беспомощные в своей обиде и оттого ещё более смешные, что они могли? Но один из них проник в мир Серого Народа, туда, где их слабость обернулась силой.

      И фермерша содрогнулась и побежала.

      «А ты смог бы выглядеть храбрым таким?..»

      Яцек посмотрел на Жугу:

      – Как ты догадался?

      – Не догадывался я, – хмуро помотал головой Жуга. – Только сейчас сам всё понял. – Он взъерошил волосы рукой и покосился на Магду. – Никто из них в одиночку не смог бы крыс на город натравить, ни Фриц, ни Кристиан. А девчушка… Нет в ней Силы, она… ну, как бы мостик между ними, что ли…

      – Но ведь леса-то на неё упали!

      Жуга опять покачал головой.

      – Леса на их обидчиков падали, тех, что в песке играли, помнишь? Она просто не поняла, что и её задавит тоже… Они не понимали даже, что и пацанов тех убьёт, просто отплатить им хотели.

      Яцек помолчал задумчиво.

      – Не понимаю, – наконец сказал он. – Ничего не понимаю. С чего ты взял, что они такие жестокие? Почём тебе знать?

      Жуга пожал плечами.

      – Самое жестокое в этом мире – это детские игры, друг Яцек. Чтобы понять это, надо просто-напросто вырасти. Кто взрослеет в двадцать лет, кто – в пятнадцать… А иной рождается стариком.

      – Это ты, что ли?

      Жуга поднял взгляд.

      – Может, и я… Не всё ли равно? Давай лучше подумаем, что делать теперь с ними со всеми.

      Яцек покосился на детей:

      – Они что, спят?

      – Спят, – кивнул Жуга.

      – Отведём их обратно. А крыс убей. Утопи вон в реке…

      Жуга криво усмехнулся:

      – Уж больно у тебя, Яцек, просто всё получается: «Тех вернём, этих прибьём»… Погоди кулаками махать. Крысы в город новые придут, как ни старайся – это уж как пить дать точно. В этой жизни только одно имеет значение – смерть. А чья – не важно. Ведь говорится: «Не лечи болящее, лечи саму болезнь». Так что не надо их топить. Попробуем иначе.

      – Ты и вправду так думаешь? – неуверенно спросил Яцек.

      – Я не думаю, я знаю, – отрезал Жуга и пошёл к ребятишкам.

      Он постоял в задумчивости около них, коснулся каждого рукою и сказал что-то – Яцек не расслышал толком, что именно. Отступил назад.

      – Что ты с ними сделал? – обеспокоенно спросил Яцек.

      Жуга передёрнул плечом, поморщился.

      – Да почти ничего.

      – Нет, всё таки? – не отступал звонарь.

      Жуга взглянул на