Жуга. Осенний лис. Дмитрий Скирюк

Яцека. – К тому же он спит. Ты помнишь наш уговор?

      – Я помню наш уговор. – Глаза качнулись с лёгким кивком. – Чего ты хочешь от меня?

      Жуга помолчал, раздумывая.

      – Этот город заполонили крысы, – наконец сказал он. – Почему это случилось?

      – Злое место.

      – В чём зло?

      – Этого не знаю, – ответило существо. – Всякий город – злое место. Много людей. Много камня. Мало солнца. Мало воздуха. Что ещё?

      – Мне нужно избавиться от них, а я не хочу убивать.

      Глаза мигнули озадаченно.

      – Почему? – прошелестел вопрос.

      – Я видел их сны и знаю: злоба не от крыс. Они не виноваты. И ещё они слишком умны, чтобы травиться и попадаться в ловушки. Как мне обойтись без крови?

      – Уведи их прочь.

      Жуга покачал головой:

      – Они не пойдут за мною.

      – Пойдут за твоей дудочкой.

      – Как это можно сделать?

      – Поднять выше.

      – Что поднять?

      Тварь хихикнула еле слышно, словно лопнула пружина в старых часах. Блеснула глазами.

      – Голос, – был ответ.

      На некоторое время воцарилась тишина. Жуга лежал, обдумывая услышанное, и мохнатый карлик первым нарушил молчание.

      – Я выполнил твою просьбу, – сказал он. – Развяжи теперь мой узел.

      Жуга кивнул и потянулся к чёрному кольцу, которое оказалось тонкой верёвкой, завязанной множеством узелков, поднял её и распустил один. Посмотрел на своего советчика. Глаза в углу мигнули несколько раз, но остались на месте.

      – Что ж ты не уходишь? – спросил Жуга.

      – Вы, люди, странные существа и редко держите своё слово, – сказал наконец голос. – Ты поступил честно со мной… Хочешь совета?

      – Хочу, – поколебавшись, кивнул травник.

      – Научись заново жить с людьми.

      Сказав это, пришелец развернулся и исчез так же быстро и бесшумно, как и появился.

      Жуга посидел ещё некоторое время, затем смотал в клубок верёвку, спрятал её в мешок, лёг и вскоре заснул. Яцек долго лежал с открытыми глазами, соображая, приснилось всё это ему или нет, и заснул лишь под утро, так и не найдя ответа на свой вопрос.

* * *

      Вечером этого дня Яцек припозднился. Жуга сидел на подоконнике, качал ногой и ковырял ножом палочку. Охапка таких ветвей кипятилась в горшке, торчала оттуда растрёпанной метёлкой. Горшок, как всегда у Жуги, кипел сам по себе. На полу, среди лужиц воды рассыпаны были щепки, стружки и множество трубочек снятой зелёной коры.

      Яцек затворил дверь.

      – Жуга! – позвал он.

      – Что? – отозвался тот, не поднимая головы.

      – Поговорить надо.

      Жуга мельком глянул на него, кивнул, отложил в сторону надрезанный прутик и нож и вытер руки.

      – Что стряслось? – спросил он. – Ты чего такой бледный?

      Яцек замялся, не зная, с чего начать, глубоко вздохнул и заговорил спешно, словно бросился в омут головой:

      – Я вот что сказать хочу,