Умереть за любовь, убить за любовь…. Ксения Корнилова

руку. Слишком невероятным казалось все происходящее.

      – Ты… Что это? Как… – Мысли путались, не желая формироваться в слова. – Как это возможно?

      Фотографии, словно кадры фильма ужасов, кричали о том, что Дейв действительно умер. Умер и… воскрес? Нельзя было спутать ни с чем эту бездыханную фарфоровую маску, это лицо, по которому сразу можно было сказать, что душа покинула тело, отправившись куда-то далеко. Откуда не возвращаются. Похороны собрали мало людей – не всем весельчакам, в компании которых любил бывать редко остающийся трезвым молодой человек, хотелось разбавлять свою и без того никчемную жизнь лишними переживаниями. Им и так было что глушить в алкоголе каждый вечер.

      – Я бы сам не поверил. – Дейв наконец-то уселся обратно за стол напротив, подперев подбородок кулаком. – Но вот я был там – и вот я здесь. И, если хочешь, я могу помочь тебе вернуть его…

      – Его? – Сердце остановилось на мгновение, а потом затрепетало, словно колибри. Быстро-быстро.

      – Габриэля.

      Глава 2. Довериться чувствам

      «Я могу помочь тебе вернуть его… Габриэля».

      Это слова крутились в голове Робин, не отпуская ни на секунду.

      Она вернулась домой под утро и жутко устала, но сон не шел. Да и как тут спать, когда перед ней вдруг открылась страшная, пугающая, дикая, невероятная, совершенно бредовая возможность вернуть любимого с того света?

      До обеда девушка просто лежала на полу, закинув ноги на диван, и смотрела в потолок, щурясь от лучей солнца, заглядывающего в неприкрытые шторами окна. Тишина, которая раньше давила на голову, расплющивая ее до толщины струны, звеневшей от малейшего колебания воздуха, сейчас стала спасительным вакуумом, поглотившим любые другие мысли.

      «Я могу помочь тебе вернуть его… Габриэля».

      Какой ненормальный отважится на это? Насколько надо быть психически нездоровым, насколько не любить и не ценить свою собственную жизнь, чтобы ради другого человека добровольно лечь в гроб?

      К двум часам Робин немного ожила – время, когда открывается бар у Митча. Своими дурацкими разговорами и понурым взглядом он мог расшевелить любого, раздражая той обреченностью, которая пронизывала каждое его слово, каждый вздох. Или только с ней он казался давно погребенным под грузом прежде такой любимой, а теперь надоевшей до колик в животе работой?

      Наспех собравшись, девушка задержалась ненадолго у зеркала. Натянутое прямо на немытое, липкое от пота тело короткое платье было слегка помято, под глазами расплывались темные круги, волосы, распущенные по плечам, свисали жирными патлами, но сегодня, возможно, впервые за всю жизнь это не имело никакого значения. Собрав прическу в пучок и покрутив головой из стороны в сторону, Робин убедилась, что так стало еще хуже, – все внимание приковывалось к изнеможенному лицу.

      Будь что будет. Затянув длинные, почти до колен, ботинки на грубой подошве, она хлопнула дверью.

      В баре было многолюдно. Прождав свой гамбургер с двойным сыром почти