1001 вопрос про ЭТО. Владимир Шахиджанян

перестройки в СССР, а затем с образованием Российской Федерации как отдельного государства отношение к сексу чуть-чуть изменилось в лучшую сторону. Сексологам, психологам, психиатрам, педагогам, социологам позволили изучать сексуальную сферу человека и публиковать результаты исследований.

      Почему же раньше говорить о сексе считалось неприличным? Можно иронизировать по этому поводу. Но обстановка в стране складывалась так, что обществу действительно было не до сексуальных проблем, от них отмахивались. Да и нужны ли беседы о сексе людям, томящимся десятилетиями в лагерях ГУЛАГа, строящим ДнепроГЭС, Магнитку, прокладывающим железнодорожные пути в тайге; стоило ли говорить о сексуальном воспитании и о проблемах интимной жизни, когда приходилось десятилетиями жить в бараках, в общежитиях, во временных (нет ничего более постоянного, чем временное) вагончиках, где одна семья отделялась от другой ситцевой занавеской?..

      Естественно, уровень сексуальной культуры катастрофически падал, а число сексуально неудовлетворенных людей стремительно возрастало.

      Я чуть утрирую официальную точку зрения, но делаю это для того, чтобы молодой читатель понял, почему у старшего поколения слово «секс» и в начале XXI века вызывает порой неприятие и раздражение.

      Просто они так воспитаны.

      Будем снисходительны к людям старшего и преклонного возраста, попробуем их понять.

      Это невероятно важно – понять человека. Ах, если бы все люди могли понять друг друга, если бы не возникало конфликтов между родителями и детьми, между начальниками и подчиненными – насколько легче нам всем стало бы жить! И тем более необходимо понимание в интимной, сексуальной сфере.

      Я прочитал много лекций в школах, колледжах, институтах, на фабриках и заводах. Лекции для юношества и взрослых, только для женщин, только для мужчин, в смешанной аудитории… В этом издании использованы наиболее повторяющиеся вопросы, а также письма (а их более 12 тысяч), пришедшие после моих публикаций в различных СМИ, бумажных и электронных, выступлений на радио и телевидении, после выхода первых изданий «1001 вопроса». Некоторые вопросы подверглись редактуре, но большинство осталось в первозданном виде, ибо за формулировкой вопроса, как мне кажется, виден человек, задавший его.

      Естественно, вопросов оказалось больше, чем 1001. Отбор производился по принципу: о чем спрашивали чаще всего.

      Иногда я соединял несколько вопросов в один, делая его более общим, либо поступал наоборот – дробил общий на подвопросы. В качестве аргументации использовал фрагменты читательских писем. Даже когда авторы не возражали, чтобы их фамилия и имя сохранялись, я этого не делал – оставлял лишь возраст, профессию, поскольку такая дополнительная информация, на мой взгляд, помогает лучше понять вопрос.

      Мною было опрошено более 8 тысяч человек, из которых примерно 4 тысячи – женщины. После обработки результатов опросы в виде бесед, анкетирования, коротких интервью, с согласия собеседника записанных на диктофон, также легли