Царская внучка. Светлана Бестужева-Лада

побледнела и слегка покачнулась. А моя маменька и вовсе присела от страха, пролепетав:

      – Это ей Тимофей Архипович привиделся, царствие ему небесное…

      – Похоже на то, – мрачно кивнула Анна Иоанновна. – Неспроста сие. Говорил же мне владыко Феофан, что надобно принцессу к крещению подготовить, в монастырь на сорок дней отправить…

      – Отчего же вы, тетушка, не отправили? – осведомилась я все тем же умирающим голосом.

      – Да вишь, сбили меня с толку, – досадливо отозвалась та. – Крести мол скорее – и все тут. Разве же они в православии чего смыслят?

      – Остерман, небось, торопил? – предположила я.

      И попала, что называется, «в яблочко». Августейшая тетушка аж побагровела от злости.

      – Это кто ж тебе шепнул о наших тайных переговорах?

      – Да ваши тайны, тетушка, всему дворцу известны, – окончательно обнаглела я. – Думаете, ваши дураки да приживалки глухие и немые? Они все слышат, все примечают, а у некоторых-то и ума поболее будет, чем у иных министров.

      Тут уж я била наверняка: все иностранцы, не сговариваясь, писали о том, что российский императорский двор при Анне Иоанновне был «под завязку» забит юродивыми и приживалками, ворожеями и шутами, странниками и предсказателями. В шуты не гнушались идти князья Голицын и Волконский, родственник царицы Апраксин, гвардейский офицер Балакирев. А из русских источников мною были почерпнуты сведения о том, что большинство этих так называемых дураков таковыми отнюдь не были, а просто нашли удобный способ существования при непростом дворе «царицы престрашного зраку».

      Тетушка примолкла. Действительно ведь могли подслушать. Да и речь-то шла не Бог весть о каких тайнах. А теперь надобно ковать железо, пока оно не совсем остыло.

      – А еще тот старик мне запретил по-немецки говорить. Собачий, говорит, язык, на нем только собакам брехать.

      – Что-о-о?! – снова «завелась» моя родственница. – Это, значит, батюшка твой – пес?!

      – А вы бы, тетушка, сперва у маменьки моей спросили, кто мой отец на самом деле, – пустила я в дело расхожую версию современных мне «историков».

      Мощная ладонь обрушилась мне на губы.

      – Молчи! Молчи, мерзавка, о том, чего не ведаешь!

      Одного взгляда на мою здешнюю маменьку было достаточно, чтобы понять справедливость поговорки: «Врет, врет, да ненароком и правду соврет». Значит не все новомодные гипотезы – сплошная глупость и выдумки. Похоже, был грех у Екатерины Иоанновны с любимым дядюшкой, императором Петром Алексеевичем. Не зря слухи были.

      – Да ты ликом-то в супруга моего, герцога вся удалась, – попыталась маменька защитить свою честь.

      – А мне говорили – в прадеда, благоверного государя Алексея Михайловича, – быстренько ввернула я, пока тетушка не удумала снова затыкать мне рот.

      – Кто говорил?! – заорала она.

      Я пожала плечами.

      – Не помню точно. Кажется, бабушка говорила, царица Прасковья Федоровна, царствие ей небесное.

      – Старая дура, – прошипела моя маменька.

      – Ты-то