Фломастеры для Тициана. Вета Ножкина

обнял картонку и уставился в звёздное небо.

      – Мне сегодня подфартило, – начал хвастаться Петрович, он всегда любил прихвастнуть, когда выпьет, – Иду я, значит, ну там, по проспекту около речки, а около мене, прикинь, Батя, тачка крутая тормозит. Окошко-то открылось, а оттуда окликают меня… Игорь Петрович, говорят, это вы? Ну, я остановился. И узнать не могу… Да меня ж много кто знает! Ну, я и говорю ему, мол, ежли признал, одолжи, говорю, стольник. А он мне вот это протягивает.

      Петрович достал из внутреннего кармана свёрнутый зелёный рулон.

      – Сунул в руки, сказал «ос!» и уехал. Он думает, что Петровича можно вот так купить! Да я эти зелёные, – у Петровича задрожал голос и затряслись руки, – Я эти зелёные… – и он кинул рулон в костёр.

      Нинка встрепенулась:

      – Ты тё? Сдулел? Это з миллион! – и полезла руками в костёр.

      – Не трожь! – заверещал Петрович неистовым голосом.

      – От дулень! От дулень! – причитала Нинка, и утирала нос.

      Посидели в тишине. Послушали хруст костра и далёкие чьи-то разговоры. Крик женщины:

      – Лёшка! Домо-оой!

      – Ща, мам, ещё немного поиграю!

      – Домой, сказала!..

      Потом Нинка как бы опомнилась:

      – Саска! Тё ты не ес?

      – Отстань, баба, от него, – взъерепенился Петрович, – он сёдни ничё не заработал. Я видел, как он дурака валял, за картонкой гонялся! И теперь, ишь, обнял её, лежит, в небе чего-то рассматривает… Поэт… Картонку-то надо бы сжечь, а то костёр потухнет…

      Петрович потянулся к Сашке и потащил картонку на себя. Сашкина рука неестественно отпала в сторону. Петрович отпрянул:

      – Никак помер?…

      Нинка встрепенулась, упала на карачки и подползла к Сашке:

      – Саска… Саска-аааа, – завыла она, – Помёл Саска-ааа…

      Хриплый докурил окурок, поплевал на пальцы.

      – Говорят, кто помрёт с открытыми глазами – тот с собой ещё кого-то уведёт… – глядя на смотрящего в небо Сашку, сказал Петрович, и отвернулся.

      – Саска-ааа… – выла Нинка.

      – А вот ежли кто с открытым ртом помрёт, значит, душа его вампиром будет, – продолжал рассуждать Петрович, и поднял глаза в небо…

      Хриплый поднялся с места, подошёл к Сашке, наклонился. Теперь он был перед Сашкой вместо неба. Хриплый вздохнул глубоко:

      – Да, не-е… дышит он… вон и моргнул дажа…

      Одной рукой Сашка прижимал к себе картонку…, и виделись ему корабли, самолёты и летающая на ветру картонка.

      Коза

      _сепия

      – Лен, чуть не забыл– вечером пойдём козу забирать, – уходя на работу, уже у порога сказал Семён.

      – Какую ещё козу? – пролепетала удивлённая молодая жена, но дверь захлопнулась, и только слышно было, как во дворе залаял Бим, приветствуя хозяина.

      Лена опустилась на табурет и медленно повела глазами против часовой стрелки от входной двери. Ведро помойное не вынес. Веник надо бы новый наломать. В умывальнике воду всю выхлюпал и не долил. Печку пора подбелить, закоптилась