Навязывание. Ариана Кох

ружье. Иногда мне кажется, что это вовсе не мои сундуки, что кто-то просто написал на них мою фамилию, чтобы не везти их с собой. Быть может их содержимое – словно по волшебству – превратится в нечто другое, стоит только как следует захотеть.

      Гость предпочел бы немного подвинуть сундуки, чтобы в комнату пробивался свет. Ему нельзя менять обстановку, за исключением матраса, и лучше не дотрагиваться до моих вещей. Он должен платить за комнату, но ему нельзя приклеивать свою фамилию на почтовый ящик. Я не придаю значения интерьеру, но сохраняю его в точности таким, каким его оставили родители, даже если они давным-давно уехали. Дом они покинули едва ли не с легкостью, и теперь я живу, словно на болоте, среди оставленных ими вещей. Без особых проблем им удалось снять с себя ответственность за эти вещи, за меня. Вероятно, они просто очистили и утилизировали бы дом, если б я не настояла, что все должно остаться на своих местах. Мое существование никогда сильно не обременяло родителей, но и особо не обогащало. Возможно, порой им трудно было скрыть свое разочарование по этому поводу.

      Если б дом загорелся, я не стала бы ничего выносить, но не покинула бы его.

      Похоже, мой авторитет повысился, с тех пор как у меня поселился гость. Например, соседские дети, на которых я раньше не обращала никакого внимания, теперь – якобы по неосторожности – постоянно забрасывают мне в сад футбольный мяч, чтобы затем открыть входную дверь и поглазеть на гостя.

      Гость сразу вскакивает и начинает предлагать им сладости, и я его не удерживаю. Какое мне дело, пусть травит соседских детей. Дети эти вполне нормальные, потому что маленькие, хотя не такие уж и маленькие – если как следует присмотреться, у них толстые ляжки.

      Соседские дети глазеют, посасывая иностранные сладости, и не уходят с порога. Я подумываю прибегнуть к помощи метлы или жутковатых пылесосных хоботов. Но гость, опередив меня, со смехом старается взять детей на руки, отчего те разбегаются врассыпную.

      Мой авторитет настолько возрос, что руководитель туризма написал мне письмо, сердечно поблагодарив меня за мой вклад. Он пишет, что отнюдь не все готовы заботиться о других, есть и некоторые жестокосердые одиночки, проживающие в огромных разваливающихся домах в ожидании смерти, которая часто приходит не сразу, отчего помещения в домах покрываются пылью, причем стены каждого помещения покрашены в свой неповторимый цвет – внимание, есть так называемые аферисты, которые ходят по городам, звонят в двери домов и предлагают бедным жителям чудовищные цветовые решения, – так вот в этих ярких и неиспользуемых помещениях скапливаются целые клубы пыли, а жестокосердые покупают один пылесос за другим, которые однако ломаются из-за огромного количества пыли, отчего у людей появляются коллекции сломанных, стоящих без толку пылесосов. Предполагается, что эти армии пылесосов все увеличиваются, и добром это не кончится. В любом случае, он чрезвычайно рад, что я вношу значительный вклад в борьбу с неподконтрольной популяцией пылесосов,