Ничего личного. Татьяна Корсакова

тогда сразу перейду к сути. Обстоятельства вынуждают меня жениться.

      – Как-то это не слишком оптимистично звучит.

      – Это звучит не слишком оптимистично, потому что я собираюсь жениться на тебе.

      Катя даже вырываться перестала, так удивилась оказанной ей чести.

      – Не переживай, это чисто деловое предложение. Ничего личного. – Неандерталец перешел на доверительный шепот, но руку ее так и не выпустил. – Брак у нас с тобой будет фиктивным, но взаимовыгодным.

      – Каким? – переспросила Катя на всякий случай.

      – Фиктивным и взаимовыгодным – повторил он и улыбнулся. Лучше бы не улыбался… – Мы с тобой расписываемся, обмениваемся поцелуями, кольцами, клятвами и чем там еще принято обмениваться? В итоге у меня – статус женатого мужчины, а у тебя – двадцать тысяч евро, которые ты получишь сразу после нашего возвращения в Москву. В качестве жены ты будешь нужна мне два года, а потом мы тихо-мирно разбежимся. И не спеши отказываться. Подумай сама, со своими дуриками ты, конечно, зарабатываешь неплохо. Ну, я так думаю, – сказал и подмигнул этак многозначительно, словно и в самом деле понимал, о чем говорит. Или понимал?.. – Но там же тебе приходится… работать, а тут чистая выгода без всяких усилий с твоей стороны. Абсолютно без всяких усилий: моральных и… физических. Если ты понимаешь, о чем я.

      Она понимала. Не все до конца, но суть. Вот прямо сейчас ее пытались арендовать на два года. Как квартиру…

      – Подумай, дорогуша. – Неандерталец продолжал улыбаться. – Мы ведь с тобой знаем, что ты не стоишь двадцати тысяч евро, но ситуация у меня…

      По гладко выбритой морде Катя врезала со всей силы, от души. Аж рука заболела. А он не шелохнулся, даже глазом не моргнул. Да и зачем ему моргать при таком вот волчьем взгляде? Он смотрел на Катю очень внимательно и, кажется, беззлобно, а потом вдруг сказал:

      – Ладно, прости. Не надо было так… категорично.

      – Вообще не надо было. Никак.

      Она встала. Он встал следом, обошел столик, крепко сжал локоть, шепнул на ухо:

      – Подожди, мы не договорились.

      – И не договоримся.

      – Назови свою цену.

      – Пошел к черту! – Катя дернулась, высвобождая руку из тисков его пальцев.

      – Это ведь реальная возможность для тебя. – Неандерталец говорил спокойно, словно вел деловые переговоры, словно в его предложении не было ничего непристойного. – Или тебе нравится заниматься тем, чем ты занимаешься? Тебе нравится вся эта… мерзость? – Его глаза были совсем близко. Черный колодец зрачка на светло-голубом, почти белом фоне.

      Что он знает о мерзости? Что он вообще понимает в ее жизни?!

      – Они же все ненормальные. Они же твари. – Теперь в голосе его было удивление – чистое, детское какое-то. Он и в самом деле не мог понять, как она согласилась на такую работу.

      А она согласилась. Отчасти потому, что не до конца понимала, что ее ждет, с чем придется сталкиваться почти каждый