Избранное. Валентин Павлович Свенцицкий

у нас вместо гроба будет, – сказал Коля. И положил одеяло на пол.

      Но в это время тихо отворилась дверь. Дети со страхом прижались друг к другу… Колинька первый узнал Христа и бросился Ему навстречу. За ним робко пошла Олинька.

      – Я весь день о Тебе думал, – задыхаясь от восторга, сказал Коля.

      Христос сел и обнял детей.

      – Я весь день о Тебе думал, – быстро говорил Коля, – как Тебе больно было. И гвозди… А потом воскрес… Как хорошо!.. Так всегда надо. Пусть распинают. По-ихнему не выйдет… Я ведь так говорю? Я не боюсь, – изо всех сил спешил Коля, не дожидаясь ответа, – а вот она боится.

      Олинька застыдилась и тихо прижалась головой к руке Христа.

      – Ты к нам всегда будешь приходить? – спросил Коля.

      – Буду.

      – Ночью?

      – Ночью.

      – Это хорошо, что ночью – никого нет. Ты все скажешь? Ты все знаешь?… Мне гусара жалко, он раздавился утром… нечаянно… и потом умер от разрыва сердца… Я очень любил его… Жалко…

      Коля замолчал. Взял Христа за руку – посмотрел.

      Потом перевел глаза на Христа – и заплакал.

      Христос молча гладил его по волосам.

      Колинька все затихал, затихал и вдруг обнял Его, прижался к Нему и, пряча лицо в белых Его одеждах, проговорил:

      – Миленький мой. Господи… как больно-то Тебе… не хочу я… не надо так…

      Олинька не плакала и все целовала руку Христа.

      – Ты не уйдешь от нас? Не уйдешь? – говорил Колинька. – Ты навсегда к нам? Да?

      – Да, – сказал Христос.

      – И больше не будет так, да?

      Христос молчал.

      – Вот что тогда, – решительно сказал Коля. – Пусть у всех! И у меня, и у няни, и у мамы – у всех. Пусть одинаково. Пусть всем больно. Хорошо?! Да?

      Христос тихо наклонил голову.

      Коля поднял свои руки и увидал, что они обе пробиты гвоздями.

      – Смотри, смотри, – весь затрепетав от восторга, воскликнул Коля, – и у меня!

      Он схватил руку Олиньки, и на ее руках были раны:

      – У нее тоже! Видишь? Значит, у всех? Олинька, мы тоже воскреснем! Господи… миленький мой… Как хорошо-то, как хорошо-то!..

      Колю разбудила няня. Только что пришла от заутрени. Уронила яйцо нечаянно на пол.

      – Ты что, нянечка?… – сквозь сон сказал Коля.

      – Спи, спи, родной… Из церкви вот пришла.

      – Христос воскрес, нянечка…

      – Воистину воскрес… спи, родной мой, спи…

      1912

      Темной ночью

      Никогда еще дедушка Еремеич не ловил в свои вентеря[1] такого количества рыбы.

      Впрочем, и время было самое рыбное – начало мая.

      Волга залила левый берег, потопила луга и леса, врезалась на десятки верст ериками – быстрыми, глубокими весенними речками, которые уйдут назад, когда сбудет вода, образуя узкие пересохшие овраги.

      По этим ерикам весной заходит в озера рыба: щука, лини, окуни и особенно сазаны. Сазан мечет икру на мелких местах и входит в ерик, чтобы найти широкие поляны, залитые водой.

      Еремеич еще с утра перегородил вентерями несколько ериков и на закате поехал подымать их. Лодка у него была самодельная, старая,

1

Вентерь – рыболовная снасть-ловушка.