Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции. Светлана Луганская

война, очень тяжелая пора для монастыря Студеница. А мы после этого, если слышали, что едут грузовики, бежали, скрывались в селах.

      А в 1944 году стало еще трудней, и мы бы еще больше пострадали, если бы не русские, русская рота, которая пришла, когда болгары нас оккупировали, – бывшие белогвардейцы, беженцы из России, немцы их не трогали. Они спасали нас от болгар. Долгая это история, много всего было, но это самые тяжкие моменты. Потом пришла Красная армия, я тогда находился в монастыре Вуян, это здесь недалеко от Чачака, по направлению к Горнему Милановцу, был там и будущий Патриарх Павел, еще мирянин, Гойко. Он остался в Вуяне, а мы с настоятелем бежали в село Брезницу. Тогда пришли красноармейцы, русские.

      – Как они к вам относились?

      – Они установили «катюшу» на горе, мы радовались: «Сейчас немцы разбегутся», это сразу было ясно. И как начала «катюша» «косить» (так у нас говорят): ударили по Чачаку, за два часа очистили город от немцев.

      Но знали и то, что это поддержка для партизан и четникам придется отступать, не было выбора, что делать. Я должен был вернуться в Вуян, по дороге мы встретились с партизанами, они хотели меня забрать в свой отряд, а со мной была женщина, старица, у которой мы скрывались, она нас провожала. Мудрая была, сумела сказать, как нужно, и защитила. Вернулись в монастырь, там я нашел отца Юлиана и отца Павла, то есть тогда еще Гойко.

      – Тогда вы познакомились с будущим Патриархом Павлом?

      – Да, он пришел незадолго до меня, я сразу привязался к нему, он всегда был очень разумный человек, уравновешенный, рассудительный.

      – Сколько ему тогда было лет?

      – Ему было двадцать семь – двадцать восемь лет, а мне шестнадцать, мы о многом разговаривали… Потом владыка (митрополит Иосиф) благословил перебраться в монастырь Благовещение в Овчарско-Кабларском ущелье. Все вместе туда пришли: отец Юлиан, который впоследствии стал настоятелем Студеницы, Павел, тогдашний Гойко, и я. Два-три года мы там оставались.

      В то время Тито рассорился со Сталиным. И всех наших коммунистов, которые были как-то связаны с русскими или симпатизировали им, выгоняли, ссылали на Голи-Оток[18].

      – Много сербов пострадало за любовь к России, ведь не Сталина любили, а Россию?

      – Много, много, и в Черногории, и по всей стране. Политика дьявольская вещь, за одну ночь может все измениться, и тот, кого вчера любили, завтра может быть проклят. Не по-человечески это.

      Слава Богу, мы были вместе с владыкой Павлом. Много он значил для нас там, в монастыре. Он принял постриг в 1948 году в день Петра и Павла. А в конце того года мы перешли в монастырь Рача и я ушел в армию – в 1948/1949 году, вернулся в 1950-м и принял монашество. В день святого Иоанна Крестителя отец Павел дал мне имя, был восприемником на постриге.

      – Кто вас постригал?

      – Отец Юлиан, он многих постригал, очень хороший был монах, настоящий, из ветви старых монахов, связанных с владыкой Николаем. В сегодняшнем монашестве что-то есть другое, они слабее, избалованные.

18

Голи-Оток – остров в Адриатическом море площадью 4,7 кв. км, находящийся на западе Хорватии. На русский язык название переводится как «Голый остров». Рядом расположены острова Раб, Свети-Гргур и Првич. В 19491956 гг. коммунистическим руководством Югославии на островах был организован концлагерь «Голи-Оток» – один из самых страшных в истории лагерей, куда ссылали противников Тито, четников, деятелей королевской Югославии, туда попадали и простые люди за неосторожное слово и по сфабрикованным обвинениям. На «Голом острове» размещался мужской, а на острове Свети-Гргур – женский лагерь. В 1956 г. остров передан Хорватии, лагерь окончательно закрыт в 1989 г.