В рай через адовы врата. Владимир of Владимир

танкист добавил: – С маленькой взбалмошной девочкой.

      – Идите уже. – Не поворачиваясь ответила Светлана, с появлением отца.

      – Какое счастье, что это не надолго. – Неопределённо ответил Владимирский, закрывая за собой дверь. Он был уверен, что девушка думает сейчас о нем, ну или хотя бы о его последнем ответе.

      Придя к себе Владимирский тщательнейшим образом отмывал свои руки, царапая ногтями мыло, затем его оттуда выковыривая. Когда он чистил китель, в дверь постучали:

      – Разрешите?

      – Заходи тёзка. – В комнату Владимирского заглянул его подчинённый, молодой лейтенант, только что окончивший курсы офицеров. Блохин был одного телосложения с командиром роты, оба подтянутые, на этом их сходство заканчивалось. Удивительным образом, живой ум Блохина, не отражался на его внешности. Его карие глаза, скрывали богатый внутренний мир:

      – Бойцы говорят что вы привезли артистку и вместо танцев в доме офицеров будет концерт.

      – Однако, нет слов. – Натягивая гимнастёрку хмыкнул Владимирский.

      – Так это правда.

      – Придётся огорчить тебя. Студентка медицинского, к тому же профессорская дочь. – Владимирский налил одеколон на руку и освежил щеки: – Прости старик, мне нужно к ней.

      – Свидание?

      – Служба.

      Представ перед дверью гостиничного номера, не раздумывая, Владимирский громко постучал. Не сразу, но дверь отворилась и от увиденной красоты, у танкиста зарябило в глазах. Светлана была в коричневом шёлковом платье, с жёлтыми цветками и таких же жёлтых туфлях с коричневыми задниками и носами, на каблучке. Платье с рукавами чуть ниже локтя, плотно обтягивало грудную клетку, где ниже тонкого ремешка, свободно струилось вниз, закрывая колени, возможно такие же красивые как и ноги в тонких чулках. Светло русые волосы, заколотые у висков, спускались на спину. На руках были перчатки с длинными раструбами и алые губы. Такие наряды носили жены дипломатов и высокопоставленных чиновников. Они молча стояли друг перед другом, пока танкист наконец молвил:

      – Порода, грация и простота.

      – Надеюсь это комплимент не для лошади?

      – А вы жестоки, как и любая красота.

      – Жестока я?

      – Ну как же, на вас коллексион Пари. Какая зависть, пересуды, в душе родятся офицерских жён.

      – Не думала что здесь в глуши, следят за модой. Платье из Парижской коллекции весна-лето сок первого года. А вы чего же без перчаток? – Девушка улыбнулась и закрыв за собой дверь, направилась по коридору. Владимирский двинулся чуть сзади, безуспешно пытаясь оторвать свой взгляд от её воздушной фигуры:

      – Перчатки были лишь уловкой, скрывающие траурную кайму под ногтями. Простите. – Нехотя признался он.

      – За что же?

      – За серость. – Девушка остановилась, повернувшись к нему, произнесла с сарказмом:

      – Юродствуете. Значит мышь полевая.

      – Серая.

      – Кто серая?

      – Мышь.

      – Любите зоологию?

      – Как говаривал старик Дарвин,