Я плюс все. Карен Арутюнянц

и сознания. Когда сердце в голове колотится и готово выпрыгнуть из ушей!..

      Уже все разбегутся по домам или в школу, а я ношусь по пустырю и не отпускаю кого-нибудь одного, чтобы голы забивать, ну, пока не заорёт:

      – Псих! Я – всё! Не могу больше! Я пошёл!

      Только тогда и отпускаю. А потом сам мчусь в школу. Или домой иду, если это суббота или воскресенье. Усталый такой иду. Счастливый. Хорошо!

      Приду домой, а там мама, папа, телевизор, ужин, яблоки. Книжки.

      Я книжки люблю. Мне их папа из библиотеки приносит. С работы. Он работает в аэропорту. Инженером. Каждую неделю приносит – про животных, про приключения, про путешествия.

      В основном я читаю книжки перед сном. И даже иногда ночью, под одеялом, с фонариком. Днём, конечно, тоже читаю. Когда не играю в футбол. И на уроках.

      Сейчас вот сижу на уроке труда и читаю про мушкетёра д’Артаньяна.

      Я свою железяку уже отполировал как следует – напильником-драчуном. И сижу себе, читаю. Всё равно учитель курить ушёл.

      Интересная книжка! Я такие люблю:

      – Убейте меня, если хотите! Я ничего не скажу!

      Д'Артаньян поднял её, охватив рукой её стан. Но, чувствуя, как тяжело она повисла на его руке, и понимая, что она близка к обмороку, он поспешил успокоить её, уверяя в своей преданности. Эти уверения ничего не значили для госпожи Бонасъе: такие уверения можно расточать и с самыми дурными намерениями…

      Это точно! Клясться можно в чём угодно. Но д’Артаньян никогда не обманет! Он честный. Это же д’Артаньян, а не какой-нибудь пройдоха кардинал!

      Вот у меня приятель – Федя Федотов. Он врёт и не краснеет.

      Он говорит сегодня на большой перемене:

      – Ты мне друг?

      Я говорю:

      – А что?

      Он говорит:

      – Я такое знаю! Про Ирку Демьяненко!

      Я говорю:

      – Что знаешь?

      Он говорит:

      – Она на балконе загорает!

      Я говорю:

      – Ну и что? Я тоже загораю.

      Он говорит:

      – Да она ТАК загорает!

      Я говорю:

      – Как – так?

      Он говорит:

      – Без ничего! Голая!

      Я говорю:

      – А ты видел?

      Он говорит:

      – Видел, в бинокль! В полевой! В отцовский!

      Я говорю:

      – Врёшь!

      Он говорит:

      – Чтоб мне лопнуть!

      Я говорю:

      – Ну да! Лопнешь ты!

      Он говорит:

      – Значит, не веришь?

      Я говорю:

      – Не верю!

      Он говорит:

      – А я вру, да?

      Я говорю:

      – И не краснеешь!

      Он говорит:

      – Приходи завтра.

      Я говорю:

      – Зачем?

      Он говорит:

      – Сам увидишь.

      Я говорю:

      – Что?

      Он говорит:

      – Ты приходи, приходи…

      И ушёл в буфет, посвистывая.

      Я поискал глазами Иру Демьяненко.

      Она стояла у окна и наблюдала за воронами.

      Вороны дрались на ветке. Кричали.

      Вдруг Ира обернулась и поймала мой взгляд. Видно, почувствовала, что я смотрю на неё. Улыбнулась.

      У меня почему-то всё внутри съёжилось, но я тоже улыбнулся в ответ. Ужасно глупо улыбнулся. Мне показалось, не улыбнулся, а скорчил рожу.

      Ира Демьяненко сказала:

      – Какие смешные вороны! Они похожи на вас.

      – На кого? – спросил я.

      – На тебя, на Женьку, на Федотова. Когда вы играете в футбол.

      Я уставился на ворон и подумал: «Ничего они не похожи на нас!»

      Я хотел ответить Ире Демьяненко, но она куда-то подевалась, как футбольный мяч во сне, когда хочешь по нему ударить, а он внезапно исчезает, и ты бегаешь по полю совсем один, а мяча всё нет и нет.

      Сплошные новые люди

      После уроков мимо меня прошёл Баран и дал подзатыльник. Мне. За что?!

      У меня потемнело в глазах. От негодования.

      Я схватил Барана за рукав, кричу:

      – Пусти меня! Пусти!

      Сам не понимаю, что говорю. При чём тут: «Пусти!»

      Баран старше меня года на три. Он учится в восьмом классе, хотя должен быть в девятом, потому что оставался когда-то там на второй год. Он здоровый, как лось, рыжий, с виду добродушный, но злой на весь мир и цепляется ко всем, кто младше или слабее. Я – младше.

      – Вали! – отмахивается