Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы. Джоанна Хиксон

удалось просунуть ногу за порог, и наша беседа велась через узкую щелку. – У принцессы жар, и, пока природа недуга неизвестна, она приказала никого к ней не впускать. За лекарем послали, он скоро придет, а до тех пор ее высочество просит вас и других фрейлин молиться, чтобы недомогание не оказалось серьезным или заразным.

      На лице Бонны мелькнуло сомнение, которое быстро сменилось твердой решимостью.

      – Все, так дальше продолжаться не может! – выпалила она. – Не до́лжно невежественным поломойкам решать, есть ли у принцессы жар, и тем более брать на себя смелость посылать за лекарем. Эта обязанность принадлежит фрейлинам, назначенным королевой. Я дождусь лекаря, препровожу его к постели ее высочества, после чего сообщу королеве о его выводах. Мне также придется сообщить ей об опасном влиянии простолюдинки на ее высочество.

      – Вы вольны поступать, как считаете нужным, мадемуазель, – ответила я, резко надавливая на дверь.

      Раздался вскрик боли, и нога в туфле из мягкой кожи скрылась за порогом. Я с облегчением захлопнула дверь и вставила в пазы засова колышек, надежно защищавший от дальнейших поползновений. Я исполнила обещание никого не впускать, данное мною Екатерине, но какой ценой? На сей раз я и впрямь опасалась серьезных последствий.

      Это происходило спустя два дня после турнира, вслед за бесславным завершением которого Екатерина оказалась свидетелем скандала между королевой и дофином. Королева Изабо обвинила Людовика в своевольном и прилюдном саботаже англо-французского договора, что погубило надежды Франции на мир и процветание. Королева заявила, что ее сын поставил на карту отношения с Англией из мелочной обиды, вызванной позорным поражением в поединке. Дофин не остался в долгу, обвинив мать в наивности и глупой вере в добрую волю короля Генриха.

      – Генрих – настоящий бандит, мадам! – гремел дофин. – Он мечтает создать свою империю и ни перед чем не остановится, лишь бы захватить земли, титулы и богатство. Я не в силах уразуметь, как вы можете даже думать о том, чтобы выдать Екатерину за этого жадного и неблагородного человека! Она нужна ему лишь для того, чтобы подняться на ступеньку к французскому престолу. Вы хотите целовать щеку человека, который заточит моего отца в темницу, унизит мою сестру и лишит меня наследства? Я вовсе не разрушил шансы на мир. Я бросил вызов искателю славы и заявил ему, что мир и покой не продаются. Мы не станем откупаться от его агрессии своими землями, парой голубых глаз и двухмиллионным королевским приданым. Если он воображает себя императором, ему придется за это бороться и, даст бог, умереть!

      – Вы наивны, Людовик! – возражала королева. – Король Генрих не разбойник, а воин. Напыщенные слова не заставят его отступить. Напротив, он примет ваш вызов и двинется войной на Францию, а мы не можем полагаться на то, что наши вассалы станут нас защищать. Вы вовсе не взяли под контроль свою судьбу, вы бросили ее волкам на съедение!

      Подробности этой перебранки сообщила мне печальная и расстроенная Екатерина,