Сны снежноягодника. 10 мистических историй для холодных вечеров. Тери Аболевич

телешоу. Переснимают сцены по миллиону дублей, только меняют таблички для зрителей: «Аплодисменты» или «Смех». И я среди этих созерцателей, и не уйти никуда – сказали в ладоши хлопать, вот сиди и хлопай.

      Он раздосадовано бросил пачку махорки обратно на стол. Чего он так разговорился-то?

      – Э, милок… Нет, тебе ничего у меня покупать не надо. Не продам.

      – А… что так? – тупо спросил Антон, как будто его вдруг лишили чего-то важного.

      – На вот тебе, – торговка достала из кучи хлама старое зеркальце, с пару ладоней размером, в обычной деревянной раме с простенькой резьбой. – Это не за деньги и не в подарок.

      Антон машинально взял протянутое зеркальце, повертел его и так, и эдак.

      – Зачем?

      Мотя грозно гавкнула на подлетевшего голубя, тот шумно поспешил ретироваться, подняв крыльями вихрь снежинок.

      – Разобьешь – узнаешь.

* * *

      Ничего бить Антон, конечно, не намеревался. Он положил зеркало в сумку и вообще забыл про него, пока не стал собираться на работу. Оно выскользнуло из рук молниеносно, ударилось о край стола, тут же раскололось, поранило Антону ладонь, приземлилось на пол и раскололось еще больше.

      Другой Антон снова появился «в кадре» одного из кусочков. Здешний Антон смотрел – а что еще он мог сделать? Бородач был странно одет, как будто в форму врача, да и обстановка была похожая: белые кафельные стены, широкий стальной стол… И маленькая новогодняя елочка на полу в самом уголке.

      Появилась женщина и притащила следом какую-то модную псину – то ли шпиц, то ли еще какая «хуа». Антон немного побеседовал с хозяйкой (ни звука не было слышно), потом поднял собаку на стол и стал осматривать, поглаживая пса по спине и улыбаясь.

      Вот те на! Антон – ветеринар!

      На третьем курсе экономического он чуть было не срезался во время сессии – в гробу он видал всю эту эконометрику и финучеты. «Дорогие родители, я хочу бросить экономику и поступить в ветеринарный институт».

      Мама и папа Антона тогда не оценили сыновнего порыва, подсчитали, во сколько им уже обошлись пять семестров в престижном вузе и категорически отказались принимать в свою реальность «Антошу-Айболита». Он затаил на них крепкую обиду, но доучился, нашел хорошую работу, потом еще одну – получше. И так дослужился до сытной должности в крупном банке. Про ветеринарный институт он и не вспоминал до сегодняшнего дня и никогда не заводил дома ни одного животного, даже когда сын Сеня вымаливал хомяка. Как отрезало.

      – Ничего себе! – в дверном проеме возникла жена Наташа и оглядела учиненный Антоном бардак.

      Он машинально схватил три самых крупных осколка, те, на которые попала его кровь, и спрятал в сумку. Мало ли что еще там можно разглядеть? А о том, что за чертовщина такая творится, он подумает позже.

      – Я же сказал, ерунда. Сейчас приберу.

      Но Наташа уже сходила за веником и совком. Подметала она шумно, осколки бряцали и неприятно резали слух Антона (как будто порезанной ладони мало).

      – Что ты вообще разбил-то такое? Не припомню этого зеркала.

      – Да