Тени скользких улиц. Лана Кей

ты видишь, она чуть не задохнулась! Что ты творишь? – кипела мать.

      Лейла собрала все оставшиеся силы и прошептала:

      – Я в порядке. Спасибо, мама, – Ирина Михайловна тут же переключилась снова на спасение дочери.

      – Милая моя, я так испугалась. Я не хотела говорить тебе, с твоим здоровьем.

      – Мам, спасибо, но с моим здоровьем все в порядке, – уже громче заговорила девушка. Она постепенно приходила в себя. – Папа прав, что рассказал мне. Или ты хотела, чтобы я узнала об этом из газет?

      Мать моментально смутилась, села рядом на диван.

      – Ну почему из газет, нет, какие газеты, что ты, – лепетала она.

      А Лейла мысленно перенеслась в тот день, когда как обычно купила по дороге в институт газету, открыла ее, и увидела то, что никак не ожидала. Всю вторую полосу занимала история о пропаже ее собственной сестры. Радостная фотография миловидной улыбающейся девушки не соответствовала содержанию статьи. Лейла села прямо на тротуар и пыталась разобрать смысл написанного. Получилось только после бесконечных попыток: буквы никак не желали складываться в слова и предложения. Все ее мысли занимала огромная надпись на фото: «Ушла из дома и не вернулась». Прошло десять лет, но у девушки до их пор сердце сжималось от того, что родители не сказали ей об этом сами.

      Лейла встала со стула и на ходу бросила:

      – Так, ладно, мама, мне пора. Я заехала только спросить, как вы тут, но завтра на работу надо идти.

      – Хоть на ужин… – крикнула Ирина Михайловна вслед, но дверь захлопнулась раньше, чем она закончила предложение.

      Девушка бежала по лестнице и усиленно моргала. Она старалась не вспоминать о сестре, но события последних дней бередили раны. Прошло десять лет, а Лейла все никак не могла перестать видеть сестру в случайных прохожих. Она не хотела помнить ее безжизненное тело. Не хотела помнить страшные красные следы на шее. Хотела забыть, как это посмертное ожерелье резко контрастировало с бледной, нежной кожей Веры. Помнится, тогда Лейла даже подумала, что сестре, любительнице ярких нарядов и экстравагантных выходок, обязательно бы понравилось это сочетание. Красные бусы на белой коже. Если бы оно не стало причиной ее гибели.

      Сестра всегда оставалась в сознании Лейлы живой, веселой, смешливой. А не бледным телом на холодном медицинском подносе в комнате, где пахнет чистотой и смертью.

      Она понимала, что не в состоянии вести машину, поэтому решила прогуляться до дома пешком. Двадцать три минуты – столько занимала дорога от дома родителей до ее квартиры. Тогда, десять лет назад, она не могла вернуться к ним, где все вокруг напоминало о сестре, поэтому каждый день ходила этот путь в двадцать три минуты, чтобы поговорить с родителями и дать маме о ком-нибудь позаботиться.

      Вечерний летний воздух был прохладным. Освежающий ветерок трепал волосы. Девушке хотелось, чтобы этот ветер обновил и ее мысли.

      «Я устала. Я просто устала. Высплюсь, и завтра все будет хорошо», – как мантру повторяла она, пока по памяти шла знакомым маршрутом. Возле