Мартынов. Неделя стюарда. Олег Соловейский

где нам приходилось ночевать: глупышки слетались на него как пчёлы на виноград.

      Моё же собственное положение дел было таково, что я, будучи пустышкой, был для любой дворянки просто говорящим предметом обстановки. Поэтому ничего романтического от ужина с Елизаветой я не ждал и, поэтому же, меня так удивило её поведение, когда тем вечером она начала меня целовать и щупать за разные места.

      Отказать ей в ужине я не мог, так как нам нужно было обсудить сложившуюся ситуацию. К тому же, мы могли быть просто друзьями, особенно после того, что произошло в Парящем дворце. Она – слабая девушка, пережившая травмирующий опыт, о котором знаю только я. Поддержать её – мой долг.

      Вымотанный после тяжёлого дня, наполненного катанием на сёрфе с использованием Яра, отцовским допросом и пыткой тусклого господина, я задремал на заднем сидении «Руссо-Балта», который вёз меня к дому Аматуни. Сказывалось и то, что после долгой ночной смены на приёме Их Высочеств и схватки с Гуриели я проспал не более пяти часов.

      Очнулся я, почувствовав, что автомобиль остановился. Пока я вертел головой, потирая глаза, водитель открыл заднюю дверь. Всё ещё сонный, я воспринял это как предложение выйти из машины. Как выяснилось, я ошибался.

      – Привет, Матвей! – услышал я приятный юный голос Елизаветы. Она резво запрыгнула в машину и, воспользовавшись тем, что водитель закрыл за ней дверь, скрыв нас от чужих глаз, быстро чмокнула меня в щеку.

      Я сразу почувствовал прилив бодрости, сон как рукой сняло.

      – Привет, Елизавета. Как ты себя… – я было начал интересоваться её состоянием.

      – Матвей, ты же умеешь водить? – перебила юная Аматуни.

      – Ну, да, – ответил я, – а что?

      – Давай отпустим водителя, – сказала она, – нам нужно поговорить, да и вообще, родители постоянно его спрашивают, куда, мол, я просила меня отвезти, да что делала. Надоело!

      – Ну, давай, – я пожал плечами и вышел из машины.

      Елизавета поставила шофёра в известность, что на сегодня в его услугах не нуждается, и он, открыв для меня водительскую дверь, удалился. Фрейлина пересела на переднее пассажирское сиденье.

      – Сейчас, – пробормотала она, вбивая в навигатор название ресторана, – ага, езжай по этому маршруту.

      Я завёл двигатель и начал движение.

      – Тебя тоже допрашивал этот страшный человек? – спросила Елизавета.

      – Можно и так сказать, – ответил я, – но, если точнее, то меня допросил сначала мой отец, а тот человек, о котором ты говоришь, только немного попытал.

      – Что?! – воскликнула Елизавета Георгиевна. – Скотина, как он посмел!

      Я покосился на неё. Её тонкие длинные пальцы сжались в крохотные милые кулачки. Чёрные глаза сверкали, красивые брови грозно нахмурились. Мне очень захотелось, чтобы мои руки не были заняты рулём, а глаза – дорогой, захотелось схватить её, такую хрупкую, такую яростную, и покрыть поцелуями. Жаль, что в её глазах я не больший мужчина, чем, скажем, комод.

      – Ему