Остров Небесных сетей. Владимир Никитин

.

      Перед нами была понтонная переправа. На той стороне ждали другие водители, как будто вглядываясь в нашу сторону. Мост начал сходиться. Я хлопнул по карману, проверяя, со мной ли пачка сигарет.

      Возвращаясь к машине, я заметил мужчину в бушлате – он курил, развалившись на скамейке около шлагбаума. Курил так вальяжно, словно вся эта переправа принадлежала ему, и он один решал, кому проехать на ту сторону, а кому – нет.

      – Здесь можно и пешком перейти, – сказал он нам из темноты. – Лед уже сковал воду.

      – Мы на машине, – ответил я.

      Сашка прошептал:

      – А этот дядя живёт здесь?

      – Вряд ли. Работает, наверное.

      – А мне кажется, он здесь всегда. Может, это его работа – всегда быть тут?

      – Работа всегда быть… – машинально повторил я.

      Служащий поднёс ко рту сигарету, и было слышно, как потрескивает отсыревшая бумага.

      «Да почему служащий! – перебил я в мыслях сам себя. – Какой-то местный от нечего делать вышел покурить на лавке около переправы, поглазеть на проезжающих. А если повезёт, то и переброситься с ними парой слов, показать свою нужность, посоветовать дельное. Видать, совсем скучная у него жизнь».

      Нас осветили дальним, и на секунду мы превратились в статуи из света.

      – Мальчики, – позвала жена. – Возвращайтесь быстрее, не только же нам проехать надо…

      Мы поспешили к машине.

      Я неторопливо проехал по переправе. Впереди, словно зарево пожара, горели сотни стоп-фонарей. Пять минут назад наступил новый день, но время не ощущалось вовсе. В свете фар темнота будто раскачивалась.

      Я снова почувствовал взгляд и обернулся. Любопытный местный всё ещё курил на скамейке и покачивался, как на волнах. Я заметил, что у него кудрявые волосы и впалые глаза, как у слепого.

      Машина медленно въехала на дорогу, а потом жена закричала. Я повернулся – она испуганно смотрела на меня. Из детского кресла рядом с ней исчез ребёнок. Ремни были застёгнуты, а сына не было.

***

      Мы одновременно выскочили из машины и бросились к переправе. С той и другой стороны не было машин. Скамейка около шлагбаума опустела. Понтонный мост был разведён.

      – Что, чёрт возьми, происходит? – прошептал я.

      – Сашка упал в воду, выпал из машины, – причитала жена. – Нужно позвонить, нужно…

      Я схватил её за плечи.

      – Он не мог выпасть. Двери заблокированы. Он был пристёгнут в кресле. Стекло закрыто. Да и о чём ты, прошла пара секунд…

      Жена вырвалась и кинулась к машине. Я знал, что она будет его искать и не найдёт. Как не мог утонуть сын, так не мог за секунды разойтись мост, не могли исчезнуть все машины. И почему нам не холодно? Мы выскочили из машины без зимней одежды и не чувствуем мороз.

      – Что за чудовищный сон, – пробормотал я и услышал плач жены. Она, конечно же, не нашла Сашку. Помочь сейчас могло только одно – действие.

      В машине я сказал, что нужно продолжать путь, что только в дороге есть наш шанс – мы выясним, что здесь происходит, или найдём помощь. Жена вытерла слёзы и кивнула. Действие её всегда успокаивало.

      Как только мы тронулись, запищал сигнал. Я бросил взгляд на панель и даже не удивился. Почему-то я этого ожидал.

      – Ты же сказал, что заправлялся?

      – Я заправлялся, – как-то равнодушно ответил я.

      Не буду рассказывать, что в следующие минуты происходило в машине. Я не перебивал. Потом мягко сказал:

      – Нет ни моста, ни машин, даже того бедолаги на скамейке нет. И бензина осталось столько, чтобы мы доехали до какой-то точки. Какой – узнаем.

      – О чём ты вообще говоришь? Наш сын….

      – Наш сын жив. Может, мы спим или сошли с ума. Может, умерли. Второе и третье, конечно, неприятно. Но в любом случае он жив.

      Ответ, как ни странно, её успокоил. Она положила голову мне на плечо.

      – Спасибо, – прошептала она. – Даже если ты врёшь, всё равно спасибо.

***

      Мы отдалялись от переправы, так и не встретив ни одной машины. Да и окрестности мало напоминали населённые пункты, дальше которых располагалась наша дача. Жена, уткнувшись в моё плечо, на счастье, не следила за дорогой. Я знал, что она не спит. Только чувствовал, как опускаются и снова взлетают её ресницы. И понимал – она ждёт, когда мы наконец приедем туда, где всё разрешится. Где найдём сына.

      По обеим сторонам дороги тускло загорелись фонари, и темнота расступилась. Лампочка на приборной панели мигала всё быстрее, и я знал, что мы скоро приедем.

      Когда машина заглохла, жена подняла голову и осмотрелась, слегка прищурившись. И тогда ярко загорелись лампы и осветили небольшой дом, который они окружали, словно стражи. Крыша дома была высокой и сходилась под углом, как руки, сложенные в молитве. Её покрывала солома, которую мягко подсвечивал лунный свет.

      – Будто молятся, – прошептала жена и невольно взяла меня за руку, будто сплетение наших рук