«Предисловие к Достоевскому» и статьи разных лет. Наталья Долинина

тебе там сперва прокричали, а так, просто талант… Да! так видишь: ведь это ещё не деньги в ломбарде, талант-то; а вы оба бедные. Подождём годика эдак полтора или хоть год; пойдёшь хорошо, утвердишься крепко на своей дороге – твоя Наташа; не удастся тебе – сам рассуди!.. Ты человек честный; подумай!..»

      Кто может осудить старика: он желал дочери счастья, как он понимал это счастье; «ты человек честный» – это старик признавал, но быть честным человеком – мало в том обществе, где он жил, и ему казалось: прежде всего надо думать о том, чтобы дочь была обеспечена деньгами. Мог ли он предвидеть, предчувствовать, что ждёт его дочь! И мог ли он рассуждать иначе!

      А всё-таки обидно читать: если бы старик не отложил свадьбу, Наташа, с её честной душой, и не посмотрела бы ни на кого другого, кроме своего избранника, и были бы они счастливы. Но нет, честные люди в мире князя Валковского не могли быть счастливы. Новая литературная карьера не складывалась (князь Валковский тут вовсе ни при чём, не работалось Ивану Петровичу, не удавалось, – и тут старик Ихменев прав, – никто не может дать гарантию, что после первой книги такой же удачной будет и вторая). Через год бедная старушка Ихменева с грустью смотрела на Ивана Петровича и думала: «Ведь вот эдакой-то чуть не стал женихом Наташи, господи помилуй и сохрани!» Самое же горькое – и мать не понимала, что происходит с дочерью: знай она, то и теперь, может быть, лучше отдала бы Наташу за бедного, больного, плохо одетого, но честного и верного друга.

      Никто ещё не знал, только один Иван Петрович всё уже понимал и предчувствовал, потому что полгода назад снова явился в дом Ихменевых молодой князь Валковский – Алёша, такой же милый, непосредственный и весёлый, как прежде, и, как прежде, ему в голову не пришло задуматься: что будет, когда отец узнает о его посещениях Ихменевых. Ему весело было тут, о чём же ещё думать? И ему нравилась Наташа. Он её полюбил – так полюбил, как он мог; не задумываясь ни о чём, кроме своих желаний.

      «Разумеется, отец узнал наконец обо всём. Вышла гнуснейшая сплетня. Он оскорбил Николая Сергеича ужасным письмом, всё на ту же тему, как и прежде… Старик загрустил ужасно. Как! Его Наташу, невинную, благородную, замешивать опять в эту грязную клевету, в эту низость! Её имя было оскорбительно произнесено уже и прежде обидевшим его человеком… И оставить всё это без удовлетворения!»

      Когда Анатоль Курагин хотел увезти Наташу Ростову, главная забота всех, кто узнал об этом, была – сохранить всё в тайне от старого графа, её отца, от её брата и князя Андрея, потому что каждый из них, даже старик, почёл бы себя обязанным вызвать Курагина на дуэль и стрелялся бы с ним. Это было другое время – да. Но это был и другой круг: князь Курагин не мог бы отказаться от дуэли с графом Ростовым или князем Болконским. В конце сороковых годов прошлого века дуэли были ещё возможны, но не между знатным человеком и его бывшим управителем, разорённым и оклеветанным: ничего, кроме нового оскорбления, не могло бы выйти из попытки Ихменева вызвать на дуэль князя Валковского. Что оставалось старику, как не заболеть с