Стенающий колодец. Монтегю Родс Джеймс

и двух пребендариев, хоры и их аксессуары остались невредимыми и продолжают служить пастве. Настоятель, который жил и работал после 1300 года, большую часть своего времени уделял строительству и воздвиг просторное четырехугольное здание из красного кирпича для проживания служащих – пристройку к церкви. К тому времени, о котором идет речь, в некоторых должностях более не нуждались: их профессиональные обязанности свелись лишь к названиям; и их вполне можно было заменить священнослужителями или юристами, проживающими в городе и в округе. Таким образом, помещения, предназначенные для семидесяти человек, теперь разделяли трое – настоятель и два пребендария. И в апартаменты доктора Эштона входили комнаты, которые прежде служили приемной и трапезной. Резиденция простирались вдоль всего двора и с одной стороны имела вход в церковь. Другой стороной, как нам это уже известно, она выходила на природу.

      Вот все, что касается дома.

      Теперь о его обитателях. Доктор Эштон был состоятельным человеком, но бездетным, поэтому он усыновил, вернее, принял на себя обязанности воспитать осиротевшего сына сестры жены, Мальчика звали Фрэнк Сидалл, и в доме он проживал уже не один месяц.

      Однажды доктор получил письмо от ирландского лорда, герцога Килдонанского (когда-то они учились в одном колледже), с просьбой принять на время в семью герцогского наследника виконта Саула и чтобы доктор стал для его сына не только домашним учителем, но и истинным наставником. Лорду Килдонану в скором времени предстояло занять пост в посольстве в Лиссабоне, и мальчика он не мог взять с собой, «но не по причине его болезненного состояния, – писал герцог, – хотя он может показаться капризным, я и сам еще совсем недавно считал его таковым, но как раз сегодня его старая нянька специально пришла ко мне, чтобы сообщить, что он научился владеть собой, но полно об этом. Я ручаюсь, что вы сумеете найти к нему подход и воспитать из него нормального мужчину. Помнится, в былые времена вы славились своей крепкой рукой, и я даю вам все права применять ее в случае необходимости. Беда в том, что ему не с кем общаться, я имею в виду мальчиков его возраста и положения, поэтому он болтается по нашим фортам и кладбищам и пребывает в хандре, из-за чего приносит домой романы, которыми до полоумия пугает наших слуг. Итак, и вас, и вашу жену я предупредил».

      Хочу заметить, что на решение доктора Эштона дать согласие принять лорда Саула на попечение повлиял не только намек на возможное ирландское епископство (о чем говорилось в следующем предложении герцога), но и приложенный к письму гонорар в 200 гиней.

      И вот сентябрьской ночью лорд Саул подъехал к дому. Сойдя с почтовой кареты, первым делом он обратился к форейтору, дал ему денег и похлопал по шее лошадь. То ли он сделал что-то не так, но лошадь испугалась, и произошел крайне неприятный инцидент. Животное сильно дернулось, форейтора отбросило в сторону – отчего, как выяснилось позже, он потерял свои чаевые, – карета поцарапала краску на воротных столбах, а по ноге вынимавшего из кареты багаж слуги проехало колесо. Когда лорд Саул поднялся