Портрет дамы с жемчугами. Кан Кикути

за задержку, – сказал шофер. – Вот господин, с которым вы будете ехать.

      – Я не стесню вас? – весело поздоровавшись, спросил Синъитиро.

      Студент ничего не ответил, только вежливо поклонился. От Синъитиро не ускользнуло благородство, сквозившее в каждой черте его лица, – юноша, видимо, происходил из аристократической семьи. О его высоком происхождении прежде всего говорил удивительно тонкий нос и особая мягкость во взгляде, сразу вызывавшая симпатию и расположение. Одетый в дорогое пальто, с маленьким саквояжем в руках, он буквально поражал своим изяществом.

      – Итак, я отвезу вас в Югавару, а затем мы повернем на Атами, – сказал шофер. – Господин был настолько любезен, что согласился.

      – Вот и прекрасно, – сказал Синъитиро и вежливости ради обратился к попутчику: – Если, конечно, это вас не затруднит.

      Когда они сели в машину, шофер, взявшись за руль, сказал:

      – До Атами езды пятьдесят минут, всего на десять минут больше, чем до Югавары.

      Он резко засигналил, и машина помчалась по городу, догоняя трамвай.

      При мысли о скорой встрече с женой досада и раздражение, охватившие Синъитиро в поезде, бесследно исчезли. При каждом толчке сердце его сладко замирало от ожидания близкого счастья. Студент забился в угол и, хмуря тонкие брови, ни разу даже не взглянул в окно, поглощенный какими-то своими думами.

      Так, не проронив ни слова, они доехали до Одавары. Синъитиро очень хотелось заговорить с юношей, к которому он уже успел проникнуться симпатией, но он не решался – такой печальный был у юноши вид.

      Сейчас, когда юноша сидел совсем близко, бледное лицо его показалось Синъитиро еще более благородным. В подернутых влагой глазах застыло горе. И хотя молчание становилось тягостным, Синъитиро не осмеливался его нарушить.

      Наконец он все же решился и, чтобы начать разговор, задал банальный вопрос:

      – Простите, вы тоже приехали с последним поездом?

      – Нет, с предыдущим.

      Ответ был для Синъитиро несколько неожиданным, и он снова спросил:

      – Значит, вы приехали из Токио?

      – Да, я жил в Михо. – Тон юноши был скорее деловым, чем взволнованным.

      – Вы говорите о сосновом парке Михо?

      – Да. Я пробыл там неделю, и мне надоело. – Вы лечились?

      – Не то чтобы лечился… У меня плохо с головой. – Тень пробежала по лицу юноши.

      – Неврастения?

      – Не совсем. – Уголки губ у юноши устало опустились. Он, видимо, был удручен горем, которое не выразишь словами.

      – Вы давно оставили учебу?

      – Около месяца.

      – Впрочем, на словесном факультете посещение лекций, кажется, необязательно? – сказал Синъитиро, вспомнив замеченный им на воротнике у юноши значок. Синъитиро видел, что юноша совсем не расположен вести беседу, но ему очень хотелось потолковать о литературе, которую он любил с детства, хотя сам окончил юридический