Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа. Татьяна Борисовна Альбрехт

просто тихо убили с согласия или даже по приказу Константина. В любом случае, к 309 году из гонки претендентов на пурпур выбыли уже двое.

      В начале мая 311 года умер Галерий, за неделю до этого отменив все свои жестокие указы о христианах и прекратив гонения (как оказалось, навсегда). Причиной этой неожиданной милости, видимо, было то, что август умирал от страшного недуга (судя по описаниям, от рака) и надеялся, что христианский бог исцелит его, раз это не смогли сделать другие.

      Итак, остался август Константин и цезари Максенций, Максимин Даза и Лициний.

      В 312 году началась война между Максенцием и Константином, венцом которой стала знаменитая битва у Мульвийского моста и победа августа над узурпатором.

      Осталось трое. Ненадолго.

      Лициний в 313 году женился на сестре Константина, затем разгромил войско Максимина Дазы (сам Максимин вскоре умер от болезни) и после смерти Диоклетиана приказал обезглавить его жену и дочь.

      Теперь империей снова правили двое, словно в «золотые» времена Диоклетиана и Максимиана. То, что они передерутся, понимали все. Но это будет потом.

      Пока у Константина более насущные заботы. С триумфом войдя в Рим в ноябре 312 года, он стал наводить там свои порядки. Прежде всего, распустил преторианскую гвардию – это давний рассадник смут, заговоров и мятежей. Затем стал устранять последствия недолгого, но безалаберного правления двух узурпаторов.

      Ну а 15 июня 313 года издал тот самый эдикт, текст которого я привела в начале.

      Несмотря на восторженную истерику христианских писателей, уверения панегиристов и авторов житий, Константин издал указ не потому, что признал несомненную истинность христианской веры.

      Этот обаятельный и жесткий прагматик, кажется, в принципе, был безбожником. Его решение о легализации христианства было политическим: если движение нельзя подавить, его следует возглавить. Свою стойкость и влиятельность церковь доказала, значит, императоры могут иметь с ней дело и обязаны сделать ее союзником государства.

      Ведь до сих пор точно не установлено, был ли Константин крещен. В любом случае, эдикт он издавал, будучи некрещеным, на Первом Вселенском соборе председательствовал, не приняв таинство, и радел там не о тонкостях догмы, а о единстве церкви и о том, чтобы иерархи не забывали, кому они обязаны выходом из подполья, богатством и привилегиями.

      Всячески покровительствуя церкви, отдавая ей языческие храмы (многие из которых к тому времени были в запустении и тихо растаскивались местными жителями, так что насильственного захвата практически не было) и позволяя строить новые, Константин думал о благе и единстве империи, которая нуждалась в новой объединяющей идее. Pax Romana давно перестал быть привлекательным со своими бешеными налогами, чудовищной коррупцией и произволом чиновников, насильственным прикреплением к земле и родовой профессии, инфляцией, бесконечными гражданскими войнами, нападениями варваров и остальными «прелестями».

      Кроме