Красный Дракон Империи. Евгений Панов

родители смотрели на свою смутившуюся дочь и счастливо улыбались. Впервые за долгие-долгие годы.

      – Товарищ Головин, я вас очень настоятельно прошу! – Передо мной в дверях нашего купе, впрочем, не переступая через порог, стоял колобкообразный невысокий мужчина в форме железнодорожника. Он периодически снимал фуражку и вытирал платочком лоб и шею. – Ну хотя бы пару концертов… Я же не доеду до конечной, меня просто растерзают пассажиры. Я и так запретил пропускать в ваш вагон всех, у кого нет в него билета, а то они уже брали бы штурмом ваше купе, – пошёл он на откровенный шантаж.

      – Ну хорошо, товарищ… – Я, приподняв бровь, посмотрел на колобка.

      – Мищенко, – торопливо представился он. – Иван Сильвестрович Мищенко, начальник поезда.

      – Рад знакомству, Иван Сильвестрович. Пожалуй, пару концертов действительно можно организовать. Но не сегодня, – быстро перебил я собиравшегося что-то радостно сказать начальника поезда. – Нам нужна пара дней на репетиции. Ну, хорошо, один день на репетиции, – поспешил успокоит взгрустнувшего колобка. – Так что дайте объявление, что завтра после ужина в клубе состоится концерт. Но вы должны дать нам в помощь пару человек, разбирающихся в нотной грамоте и умеющих играть на инструментах. И надо сделать небольшую перестановку в клубе. Пианино передвинуть и стульев поставить побольше. И нам до концерта никто не должен мешать.

      – Товарищ Головин, вы меня просто спасли! Всю помощь окажем! Обратитесь в клубе к товарищу Герман, и вам всё организуют! – Колобок просто светился от счастья.

      Когда дверь закрылась, я обернулся к с интересом прислушивающейся к разговору сестре.

      – Ну что, Настён, устроим концерт? – я весело подмигнул ей.

      – Да-да-да! – захлопала в ладоши, подпрыгивая, Настя.

      – Тогда тебе надо будет выучить ещё одну песню.

      За то, что Настя не успеет разучить текст, я не боялся. Ещё там, на хуторе у дядьки Андрея, я поработал Силой с её памятью и восприятием. Теперь Настя влёт запоминала любой текст и не просто механически его воспроизводила, а полностью осознавала. Что самое интересное, так это то, что больше такое не получилось сделать ни с кем. Сколько я ни экспериментировал с приходившими к нам хворыми и больными, но ничего не вышло.

      – Так, собирайся и пошли в клуб репетировать. У нас не так и много времени.

      В тамбуре вагона-клуба стоял проводник и заворачивал всех, идущих туда. Увидев нас, он вытянулся во фрунт и отрапортовал, что поставлен здесь по приказу начальника поезда, чтобы нам никто не мешал готовится к концерту.

      В самом клубе мы застали ту самую девушку-культмассовика, пытающуюся на гитаре подобрать аккорды к песне «Берёзы».

      – Добрый день, девушка, – поздоровался я, – нам бы увидеть товарища Герман.

      – Здравствуйте, Виктор, – она отложила в сторону гитару, – Герман – это я.

      Оба-на! Герман! Как же я сразу не вспомнил одну из известнейших певиц Советского Союза из моего мира.

      – А вас не