За нами – Земля!. Константин Александрович Костин

нас тут свои привилегии… как на счет вина?

      – Тоже из правительственных погребов? – игриво спросила Одинцова.

      – Вообще-то все наоборот – у правительства все из моих.... так сказать – погребов. Сложно поверить, но все закрома Родины уместятся на нескольких флешках!

      – Так что там на счет вина?

      – Да, конечно.

      Наконец-то изобретатель не поленился встать со своего кресла и подойти к синтезатору. Из всего богатого выбора он остановился на Хванчкаре. Вино было восстановлено всего лишь по остаткам на одной пробке, чудом прошедшей через все невзгоды человечества и половину вселенной!

      Ученый напечатал сразу бутылку, чтобы не отвлекаться лишний раз, и пару фужеров. С ними и вернулся к собеседнице. К несчастью, синтезировать штопор он забыл и теперь пребывал в растерянности.

      – Дайте сюда… – протянула руку Ника. – И карандаш… или ручку.

      Получив требуемое, девушка вдавила пробку в бутылку и разлила вино по бокалам. Пригубила.

      – А знаете… весьма недурно! – похвалила напиток философ.

      – У вас тоже недурно получилось, – усмехнулся Павлов. – С ручкой.

      – Преимущества домашнего образования… так зачем я вам потребовалась?

      – Лично – мне? Помимо очевидного – абсолютно незачем. Но там, – Олег ткнул пальцем в потолок. – Там считают, что нельзя ставить опыты на людях, тем более такого рода, без консультации с философами. То есть – с вами.

      – Такого рода – это какого?

      – Даже если б все не было настолько засекречено – я б все равно не смог бы вам пояснить в подробностях, – развел руками, слегка выплеснув вино из бокала, Павлов. – Ведь вы же – гуманитарий, один черт не поймете. Более упрощенно – мы вплотную подошли к телепортации человека и там…

      – … и там хотят знать, будет ли человек, вышедший из приемника тем же, что и вошел в передатчик? – закончила за него Ника.

      – Именно так, – подтвердил доктор. – Останется ли неизменным сознание подопытного объекта.

      – В смысле – человека?

      – Ну да, человека. Сначала мы экспериментировали с носителями информации. С любыми, которые смогли найти. Лазерные диски, жесткие диски, магнитные кассеты и, даже, виниловые пластинки. Содержимое дубликата не отличалось от содержимого оригинала. В информационном смысле. Потом ставили опыты на крысах и собаках. Крысы продолжали находить кусок сыра в лабиринте, собаки – выполнять команды. То есть сохраняли память. Никто из них не превратился в злого двойника из параллельной вселенной, но с человеком все может статься несколько сложнее. Массив данных очень большой.

      – То есть вы считаете, что суть человека – это то, что мы помним?

      – У вас другая точка зрения? Плесните-ка мне еще…

      – Память – это одно. Например, мы с вами даже этот момент будем помнить одинаково. Ну, почти одинаково. С той разницей, что вы большее значение в нашей встрече придали моей заднице, а я – вашей ужасно неряшливой, мерзкой бороденке. Помимо памяти есть еще оценочные суждения. Психотип, характер… все это слишком сложно