Целитель-7. Валерий Петрович Большаков

не едал подобных, вернее, бесподобных блинов! Парочку со сметанкой, ага… И беляш. Нет, два беляша! Эти произведения кулинарного искусства тут лепили весьма затейливо, но главное, конечно, не форма, а содержание. Получался не пышный и бесформенный пончик со следами мяса, а небольшие, в меру прожаренные вместилища вкусной и сочной начинки.

      Уселся я, по давно выработанной привычке нелегала – в уголку, возле окна. Сижу, насыщаю организм… За стеклом бесшумно шуруют «Волги», «Шкоды», «Жигули»… Вечно торопящиеся пешеходы снуют взад-вперед, но иногда в целеустремленной толпе возникали турбулентные возмущения – народ улавливал соблазнительные ароматы, и сворачивал в блинную.

      Когда я разделался с беляшом номер один, почти все места заняли оголодавшие москвичи и гости столицы. Обтянутая пиджаком спина прямо передо мной бубнила:

      – Демонополизация, разукрупнение… Двери министерства на лопату, а спецов на улицу?

      – Хороший специалист без работы не останется! – напирал мордатый оппонент. – Вон, закрыли Минавтопром, а министерских перевели – кого в «Автопромбанк», кого еще куда. Лично я на АЗЛК устроился. И ничего!

      Напротив энергично подкреплялись три корпулентные дамы в модных кардиганах – утепленные плащи висели, перекинутые через спинки стульев.

      – Не знаю, – басистым контральто созналась одна дама, – я свою дубленку уже месяц, как в комиссионку сдала. А толку? Кто ее купит, ношенную? Их тут в каждом магазине навалом!

      – Шубку надо строить, – посоветовала ее подруга, манерно уминая блин. – Или купить по фигуре. Вон, вчера в ЦУМ монгольские кожаны завезли, очень даже приличные. Натуральные на все сто!

      – Дубленки, они разные, – авторитетно заявила третья дама. – Надо искать расшитые афганские! Такие, знаете, с длинными мохнатками, вот здесь, на воротнике, – стала она показывать обеими руками, – на манжетах и подоле!

      Просвещенный, я задумался: а не пора ли Риточке шубку купить? Норковую, как минимум? Короткую, но чтобы попу прикрывала, и с капюшончиком?

      – Вы позволите?

      Вежливый женский голос выхватил меня из размышлений о верхней одежде. Подняв глаза, я увидел хорошенькое личико, распознать тонкие черты которого было несложно. Наташа Фраинд!

      – Миша! – ахнула девушка, едва не роняя поднос. – Мишенька!

      Я встал, улыбаясь, и дождался бурного изъявления чувств – Наташа обцеловала мне и губы, и щеки.

      Три дамы с живым интересом следили за нашей встречей.

      – Привет! – мне удалось легонько обнять землячку. – Как твои глазки?

      Ресницы за стеклами очков запорхали, склеиваясь от слезинок.

      – Видят! Ох, Мишенька… – Фраинд присела, будто ослабев, и всхлипнула. – Как вспомню… – она коротко выдохнула. – Никогда и никто не убедит меня, что я не испытала в тот кромешный год самый лютый ужас – и величайшее счастье! Ах, Миша… – девушка взяла мою руку обеими ладонями, и надула губы. – Но потом я на тебя обиделась. Сильно! Ты так больше и не зашел ко мне!

      – Прости! – я изобразил