Туман над околицей. Татьяна Алеева

настойчиво обозначив самой себе, что пора вернуть свои мысли к монологу.

      Вдруг она вскрикнула от неожиданности. Прямо над ее плечом пролетел бумажный жаворонок и спланировал, приземлившись в свежую лужицу. Девушка почувствовала, что за ее спиной, буквально в паре шагов, кто-то стоит. «Так вы теперь, стало быть, ищете любви?» – спросил приятный низкий мужской голос. Это был такой голос, обладатель которого будто все знает, будто имеет какую-то власть.

      Мари замешкалась, не решая обернуться, пытаясь вспомнить, чей же это голос. Она слышала его еще в детстве, но в ту пору он был голосом десятилетнего мальчика. Выйдя вперед, безупречно красивый статный юноша лет двадцати встал перед ней. Серые глаза его смотрели прямо на девушку, отчего она покраснела и смутилась.

      – Не помните меня? – усмехнулся он. – А ведь мы с вами запускали таких жаворонков вон на том лугу. Правда, это было очень давно…

      – Митя… Ах, как же я не догадалась! Катенька говорила мне на днях, что вы должны приехать в Аннино… – рассеянно, будто после сна, проговорила Мари. – А мы… мы готовим «Бесприданницу». Пойдемте, я провожу вас в гостиную, скоро уже будут пить чай.

      Глава 6

      Войдя в гостиную, Мари с Митей стали по очереди подходить к кружка́м собравшихся. Поздоровавшись с Катериной и ее супругом Виктором, они приблизились к Василию Алексеевичу Кольцову, который приехал в Нижегородчину с целью продажи своих имений. Некоторое время уже ездил он по стране, продавая то тут, то там свои земли в отдаленных уголках, чтобы все вырученные от продажи деньги вложить в развитие родного города, находящегося в Харьковской губернии. Его стараниями в городе была выстроена библиотека, больницы и школы, дороги, мосты, участки почтово-телеграфной связи, ветеринарные и агрономические пункты, музей. Уезд стал вторым по темпам развития в империи после московского.

      – Странный тип, – хмыкнул Митя, когда они отошли от Василия Алексеевича. – С его деньгами можно было бы жить в Петербурге на широкую ногу, путешествовать по Ниццам и Италиям.

      Мари ничего не ответила на это. Своей заботой о людях Василий Алексеевич был ей симпатичен. А она была симпатична ему. Очевидно, именно поэтому он и задержался в этих краях, хотя ему давно было пора уезжать. После разговора с мамой Марии, которая дала понять, что ее дочь слишком молода еще для замужества, он, не надеясь сделать ей в ближайшее время предложение, все же под разными предлогами приходил в гости к Ранневым, чтобы хотя бы полюбоваться похорошевшей, в своей самой весенней юности, девушкой.

      – Mitya, mon cher, – поздоровался смешной толстенький иностранец с азиатским разрезом глаз, который придавал его добродушному лицу насмешливо-хитрый вид. – Comment-allez vous?[6]

      Митя ответил на безупречном французском, что дела его идут лучше некуда и предложил своему старому знакомому перейти на английский. Заговоривший с ним Скотт с удовольствием согласился: оба языка были для него родными. Наполовину японец, наполовину британец, выросший во Франции, он,

6

Как ваши дела? (фр.)