Бездна. НИНА РОМАНОВА

во всем.

      Настя отвернулась от Влада, и уставилась в окно, перебирая шифоновый шарфик, который она носила весной, когда тепло – идешь по асфальту, каблучки стучат, на груди красуется зеленый бант из шарфика, а парни оглядываются вслед, спрашивают, как ее зовут. И воздух пропитан запахом желтых и белых акаций, запахом весны.

      Нет! Она не хочет в Москву! Не будет она приживалкой у Влада!

      Влад обнял ее за плечи и развернул к себе:

      – Настя, ты теперь моя сестренка, и будешь слушаться меня во всем, – Он пристально посмотрел в ее зеленые глаза, с приподнятыми чуточку вверх уголками. Луч заходящего солнца в последний раз отразился от разбитого зеркала, и комнату начали наполнять сумерки.

      Настя приподняла подбородок и, глядя Владу в глаза, сказала:

      – Я не могу бросить папу, Влад, если уеду – он останется совсем один, – А потом она сорвалась и заплакала, уткнувшись лицом в его широкую, твердую грудь.

      Он гладил ее по спине, что- то говорил тихо, ласково, Настя не разбирала слов, только его голос, его самый родной, бархатный голос обволакивал со всех сторон, успокаивал:

      – Стася, ты не оставишь папу, он с тобой, охраняет тебя, ты же его маленькая девочка. Мы вернемся позже, когда все закончиться.

      В этот день он впервые назвал ее Стасей, сокращенно и ласково от «Анастасия». И в эту самую минуту Настя полностью доверилась ему, а что до любви – то она любила его еще сильнее, чем раньше, не смея ни словом, ни жестом выдавать себя.

      Глава двенадцатая «Неожиданное предложение»

      Настя настояла на том, чтобы Матвей, Наталья и их пятеро детей ночевали у нее в квартире, они собрали раскиданные матрасы, постельное белье и устлали ими пол. Оставшаяся мебель годилась разве что на розжиг костра.

      Но все радовались, что большинство окон оказались целыми, одно разбитое затянули плотным полиэтиленом и заклеили скотчем. В квартире было холодно и стыло, но по сравнению с подвалом – настоящий рай.

      Так и заснули, прижавшись, и согревая друг друга.

      Влад тоже остался здесь. Постелил себе чуть поодаль, ближе к выходу, они разместились с Матвеем, на одном матраце и долго не могли сомкнуть глаз. И тогда Влад предложил:

      – Пойдем на кухню.

      Они тихо вышли в маленькую кухоньку, сигарет у них давно уже не было, но на холодильнике валялась смятая пачка «Мальборо».

      Матвей покрутил ее и выудил оттуда остатки сигарет:

      – Не плохо тут азовцы жили, с комфортом, сигареты «Мальборо», – он слегка пнул, валявшуюся под ногами пустую банку мясных консервов – Тушенка, шпроты, хлеб.

      Влад и Матвей с наслаждением затянулись – не курили недели две, только сворачивали из бумаги и сухой травы «самокрутки». Владу поначалу казалось, что он перенесся на пятьдесят лет назад. Он вспомнил, как его дед, живший на хуторе, сворачивал такие «самокрутки». Но дед сыпал туда лично выращенный табак. А Влад курил сухую траву.

      Влад прервал молчание:

      – Что думаешь делать?

      Матвей сбил пепел в жестянку и тяжело выдохнул:

      – Не