Целитель-8. Валерий Петрович Большаков

или Рокфеллер. А, может, и Ротшильды замешаны. «Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору».

      Очень даже может быть… Я вытянул ноги, блаженно напрягая мышцы. Вода лилась горячеватая, но пусть. Покисну вдоволь…

      Ерзая попой, съехал в воду по шею – дышать стало труднее, зато весь в желанной аш-два-о, пускай даже с примесью хлорки.

      «Да-а… – подумал я, возвращаясь сознанием в избранную колею. – Кому попало в «девятку» не попасть… А вот если разбудить «спящего агента»…»

      Вернувшись в сидячее положение, ощутил, как гулко колотится сердце. Как в парной…

      Я тут же осадил явившуюся ассоциацию. Хватит рану растравлять!

      «Ясно одно, – споткнувшись, потекли мои мысли, – нанимали убийцу люди не с улицы. И выбора, как в том индийском боевике, у меня просто нет. «Месть и закон»! Ха! Да плевать хотели на закон и в Белом доме, и в «Хадсон-Пайнз», и где-нибудь в Уоддесдон-Мэнор! А месть… Разве это не воплощенная справедливость?»

      Боялся ли я? О, еще как! Страх разрастался в огромное, лоснящееся, текучее липкой слизью чудище. Оно дышало мне в затылок, затхло и смрадно…

      Образы размывались теплом и застарелой истомой, и я отмахнулся от дум, беря в руки мочалку. Сейчас… До красноты, до скрипа! Всю грязь, пот, тревогу, боль – смою! С мылом!

      * * *

      …И вот мы снова за столом. Вчетвером, как тогда, в ожидании нашего доктора наук. Скорбное дежавю.

      Я налил женщинам вина, себе плеснув коньячок. Все взгляды сошлись, как в фокусе, на папином портрете. Хороший снимок.

      Отец улыбался, слегка щуря глаза. Как будто готовился пошутить, сглаживая неловкость.

      – Земля тебе пухом… – вытолкнула мама, и мои пальцы с силой сжали ребристый хрусталь.

      Обычно я делю крепкое питье надвое, но сегодня осилил рюмку за раз. «Хорошо пошло!». – как папка любил говорить…

      – Селедочку будешь? – засуетилась мама.

      – Будешь, – кивнул я, наметив улыбку.

      – «Шубу» Настя готовила!

      – Тем более… – я принял тарелку, косясь на сестричку, и храбро закусил. – Вку-ушно!

      Девушка довольно засопела.

      – А варенье, что ты принес, – спросила она, лишь бы спрятать смущение, – оно из чего?

      Мама сделала большие глаза, и Настя заныла обиженно:

      – Ну, я же любя!

      Расплывшись, я притиснул сестренку.

      – Из морошки!

      – Ух, ты…

      Родительница, подуспокоившись насчет моей чувствительности, спросила преувеличенно бодро:

      – Вы сейчас домой?

      – Не дождешься! – фыркнул я насмешливо. – Здесь заночуем. Да, Рит?

      Девушка с готовностью закивала.

      – Да я так, просто… – смешалась мама, теребя бумажную салфетку. – Спасибо Рите, а то… Плохо одной…

      Она испуганно глянула на меня, и я похоже изобразил спокойное понимание. Заговорил прочувствовано:

      – Мам, мы тебя не бросим, надоедать станем!