Злыдни против домового. Анна Федотова

опустив руки, и лишь головой крутил, осматривая последствия невиданного события, которое каким-то чудом прошло мимо него.

      Мурка вскочила на лавку, встряхнулась, подняв белое облачко.

      – Спрятались они, – проворчала кошка. – В углу за корзинами.

      – Кто они? – не понял домовой.

      – Мохнатые, вроде как звери, но в лохмотьях и говорят по-человечески.

      – Маленькие?

      – Не больше горшка.

      – Неужто злыдни? Вот напасть! – Прохор всплеснул руками. – Ещё дедушка мне про них говаривал, что коли заведутся в доме, то их потом нипочём не вывести.

      В углу заворочался веник.

      – Напылили-то, намусорили, – зашуршал он. – Вот злодеюки, вот негодники.

      – Мети знай, – цыкнул на утварь домовой и поднял с пола скатерть. Потряс её. Во все стороны полетел мучной снег. Прохор покачал головой. Хотел скатерть на стол постелить и увидел рассыпанную на поверхности крупную соль.

      «К разладу», – подумал он, хватаясь за голову, и зашипел, потому что задел недавно вскочившую на лбу шишку.

      – Чего шипишь? – раздался из угла голос, напоминающий скрип третьей ступени.

      Из-за корзин показалось существо в льняной косоворотке, из-под которой торчали высокие сапоги. Подошвы у них были наполовину оторваны, отчего казалось, что сапоги улыбаются.

      Злыдень присматривался к Прохору, водя длинными торчащими в стороны ушами.

      За ним показалось второе существо – поменьше, размером с Мурку, в разорванном по низу сарафане. Зелёные глаза так и шныряли по горнице.

      Над головой второго показалось существо третье, но увидев домового, тут же спряталось, а потом высунулось, прикрываясь широким подолом второго злыдня.

      – Ты домовой, значит, будешь? – спросил первый.

      – А если домовой, то что? – ответил Прохор.

      – А то, что мы – злыдни и теперь мы здесь хозяева.

      Прохор скривил губы.

      – Что же, хозяйничайте, – сказал он, сел на лавку и сцепил на груди руки.

      Злыдни переглянулись.

      – Чего это он, Буча? – спросил третий, дёргая первого за рукав. – Прогонять нас не собирается?

      Первый, как выяснилось – Буча, фыркнул.

      – Собирается, не собирается, мы своё дело знаем, – Насупа, Коробейка, по местам!

      Двое злыдней кубарем покатились по полу. Один юркнул за печку, другой – под лестницу. Зашуршали, забренчали. Веник со страху под лавку забился. Каждым прутиком задрожал.

      Буча осторожно шажок за шажком к Прохору приблизился.

      – Так и будешь сидеть? – прищурив чёрные блестящие глазки, спросил злыдень.

      Домовой поднял глаза к потолку. Там как раз Коробейка раскачивалась на пучке сушёной петрушки. Верёвочка порвалась, и злыдня с визгом полетела на пол. Откуда-то выскочил третий злыдень Насупа и подставил падающей руки. Прохор проследил за свободным падением Коробейки, уклонился от летящего в него сапога и снова поднял глаза в потолок.