Дело об ожившем мертвеце. Софи Клеверли

Ворот, хотя на самом деле никаких семи ворот здесь не было. Просто место, где находилось наше кладбище, так называлось – городской район Семи Ворот. Само кладбище было обнесено высокой оградой, а главные ворота, о которых я только что упомянула, на ночь всегда запирались на тяжёлые железные цепи, после чего на кладбище можно было попасть только через калитку, которая находилась возле нашего дома. Зачем мертвецам такие ограды, ворота и цепи, спросите вы? Просто кладбище – это такой своеобразный бизнес, для которого пропавший из могилы труп может обернуться огромным, огромным скандалом. Конечно, кладбище Семи Ворот заслуженно гордилось тем, что считается одним из самых надёжных, если говорить о сохранности мертвецов, однако расслабляться нельзя. Знаете, сколько на каждом углу любителей порыться в чужих могилах отирается? А что, если та женщина в чёрном тоже одна из них? Наводчица, например. Ходит, высматривает, чем тут у нас можно поживиться, а потом ночью её дружки-приятели нагрянут и украдут какие-нибудь украшения с могил. А то и ещё что-нибудь похуже.

      Как я уже сказала, женщина по кладбищу шла не спеша, но мне догонять её не хотелось, только понаблюдать за ней. Вот почему я затащила Оливера и Скелета в арку кладбищенской часовни, давая женщине возможность уйти подальше по центральной аллее между могилами – открытой и достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать катафалк.

      – В чём дело? – спросил меня Оливер.

      – Приотстанем немного, – шёпотом ответила я. – Она не должна заметить, что мы её преследуем.

      – Да, но мы действительно её преследуем, – возразил Оливер.

      – Следим, – уточнила я. Довольно резко уточнила, но что поделать, если Оливер таким дурачком иногда бывает.

      Я осторожно выглянула из-за угла арки – в ответ на меня взглянули стоявшие на страже возле неё каменные ангелы. Этой аркой все мы пользовались редко – зачем, если у нас имелся собственный проход на кладбище? Здесь, в тени двух поминальных часовен (одна, побогаче, принадлежала англиканской церкви, вторая, попроще, – пуританам), сейчас было темно и зябко.

      Дождавшись, когда женщина в чёрной вуали отойдёт достаточно далеко, я убрала руку с ошейника Скелета и сказала ему:

      – Рядом. Держись рядом и не вздумай погнаться за ней. Предоставь это нам, понял? А теперь гуляй.

      Скелет понял. Он посмотрел на меня, свесив свою голову набок, вздохнул и не спеша потрусил по высокой траве. Я за него не волновалась, знала, что никуда с кладбища он не уйдёт, а если и уйдёт, то всё равно довольно скоро вернётся и будет скрестись у наших ворот.

      Я вновь поспешила вслед за женщиной, сделав Оливеру знак рукой, чтобы он не отставал. Пройдя ещё немного, женщина свернула с центральной аллеи и двинулась среди могил – я даже слышала, как хрустят у неё под ногами недавно опавшие листья.

      Совсем пусто на кладбище в этот момент не было. Были здесь и другие скорбящие посетители в трауре, в том числе какие-то леди в длинных платьях, под руку прогуливающиеся среди надгробий. На них на всех женщина в чёрной вуали