Кризис бабского возраста. Мария Метлицкая

наконец согласилась я. – Но уж если не выйдет – не обессудьте.

      Он кивнул:

      – Лично я в вас верю.

      – А лично я в себя – нет! – очень радостно объявила я.

      Потом я его пожалела. Но тогда мне было жалко только себя. Честно.

      Почти никто не знал, что со мной происходит, – только самые близкие: муж, мама, сестра, подруги.

      От сына скрывала – зачем это ребенку?

      В то время я бралась за многое. Вернее, пыталась браться. Почти все надоедало сразу и бесповоротно.

      Цветы на участке? Честно – пыталась. Нет, не мое. Хреновый из меня цветовод. И огородник тоже хреновый.

      К тому же – больная спина…

      Наконец зацепило.

      Тарелки. Я стала расписывать тарелки. Огромная радость, поверьте! Покупались копеечные, икеевские. Белые и тяжелые. А уж на них…

      На них я отрывалась! Подсолнухи с желтыми «лицами», домики с черепичными крышами и кошками на подоконниках, фиалки в горшках. Почти счастье. На некоторое время отпустило. Потом надоело. Все стены – у мамы, у сестры, у подруг – были в моих фиалках и кошках.

      Ну сколько можно?!

      Тарелки были, а вот денег не было совсем. Вспоминаю, как ходили по магазину с калькулятором и плюсовали цены – хватит ли расплатиться на кассе?

      Вечный стресс.

      Сапоги с тройными набойками, сумка с неприличными вытертостями, закрашенными фломастером. Нищета, не способствующая радостному настроению. Она вообще ничему не способствует. Не верьте, что она может сподвигнуть. Она только глубже и настырнее тянет вас в яму отчаяния и безразличия: я ничего не могу, нет для меня никаких женских радостей – ни магазинов, ни кафе, ни пляжа и моря…

      Тогда – зачем? Карабканье это жалкое, эти потуги?

      Все это – плюсики к моему состоянию. Все!

      Сковородка с ободранным дном. Салатник с отбитым краем. Старые туфли. Плохая стрижка. Дешевая тушь. Шторы с дыркой. Выгоревшие обои.

      Имя всему – Безысходность.

      Именно так – с заглавной буквы.

      Отсюда и настроение, правда. Не в бедности дело, а в унижении. Голодными не были ни разу, нет. А вот позволить себе ничего не могли.

      Хотя…

      Расставь приоритеты, милая! Ты ж не совсем дура. Стыдно все это на фоне страданий, катастроф, неизлечимых болезней, потери близких людей.

      Стыдно.

      Но это же моя жизнь!

      И мне в ней больно, грустно, обидно. Пустынно. Я ведь… не худшая, правда? Тогда – почему? И вечный вопрос: кто виноват?

      И вечный ответ: конечно же, я!

      А уже хорошо за сорок. Большая, так сказать, часть жизни. Что я успела? Где отметилась? В чем отличилась?

      Да, есть семья. Слава богу. Есть любовь – тебе снова мало? Нахалка. Есть сын – прекрасный, надо сказать, человек. Есть подруги. И какие подруги! Завидно самой себе. Опять мало? Нет, ты не нахалка. Ты хуже! Ты просто хамка. Вот кто ты. У других – и половины того, что есть у тебя, нет. А радуются ведь! Улыбаются!

      Стыдно? Я – слабая? Я – бесстыжая? Я – неблагодарная?