Рождённые в лодке. ЛТД Таисс

простыни вместе с кровяной тряпкой.

      Дед трясущимися руками, с трудом справляясь, наконец, вытащил все последствия от родов и брезгливо положил в таз.

      Не думала Устинья, что при старости лет ей пригодится опыт повитухи. Дальше у неё всё пошло как по маслу и вскоре они услышали слабый голос ребёнка. Устинья от радости даже заплакала. Она вытащила ребёнка из воды и вскоре, завёрнутый в сухую простынь он уснул.

      – А теперь Серафим расскажи, как было дело? И почему ты не отдал ребёночка его матери?! – повышая голос на мужа, допытывалась Устинья.

      – Дак ведь я это… Я отдал!

      – Ты чё мелешь?! Тогда это чей ребёнок?

      – Как это чей?! Молодушки той, что хотела вброд реку перейти.

      И дед Серафим рассказал бабке все подробности, что там произошли, не упустив даже мелочей. Он рассказал, что эта молодичка сестра Борисенковой Лизки, и что они были так напуганы всем, что произошло, что как молодичку из лодки вытащили, про деда забыли, даже спасибо никто не сказал.

      – Спасибо нам Бог скажет за то, что ребёночка спасли. А что вот теперь с ним дать будем?

      – Ты, Устинья того… До утра доживём, потом я и этого к ним отвезу.

      – Нет, Серафимушка! – бабка прищурила подслеповатые глаза и заговорчески тихо продолжила: – А, что, дед, если мы его себе оставим?

      – Ты, что старая уже из ума выжила?! – закричал на неё дед, отмахиваясь как от назойливой мухи.

      – И ничего я не сошла с ума! – обиделась бабка. – Сам подумай… Дети наши разлетелись, а нам и стакан воды некому подать.

      – Так ведь его надо ещё вырастить, чтобы он воды подал.

      – Ой, дед, не успеем, и оглянуться, как вырастит. Нам его сам Бог дал, а той молодички и одного ребёнка хватит. Она же в беспамятстве была, когда родился мальчик? Ты сам даже не уверен был, что ребёночек жив. Да и ей, думается мне, лишний ребёнок будет в тягость. На том и решили.

      – Слава Богу! есть корова, в доме стол всегда ломится от еды, не пропадём! – согласился Дед Серафим.

                                     2.

      С сельской больницы Фросю выписали через десять дней. Врачи сказали, что роды были преждевременные и с небольшой патологией, поэтому, хотя девочка чувствовала себя хорошо, ждали, когда она наберёт положенный вес. Прямо в больнице её назвали в честь врача Анастасией. Так её и в церковной книге записали при крещении. Молоко так и не пришло и поэтому, девочку ещё в больнице стали кормить искусственно.

      Сидеть дома после родов Фросе было не за кем. Как только она оправилась, сразу пошла на работу дояркой. Благо, что дома было, кому присмотреть за дочерью, а она её иногда сутками не видела. Кроме доения в её обязанности входило: и покормить коров, и попоить, и массаж вымени сделать надо после каждого доения. Вобщим уходила рано, а приходила поздно. Но она не жаловалась на свою жизнь, а наоборот благодарна была сватовьям, что не отбросили её, а приняли как дочь. Частенько она смотрела на свои натруженные руки и ночами плакала в подушку.

      Вместе с мужем они закончили институт. Тихон устроился экономистом