Граница бури. Екатерина Майорова

как сияло и манило

      Что-то непонятное пока

      В наших юных душах, а над ними

      Только облака да облака…

      Имя

      Я люблю топить дыханьем иней,

      Вкус росы медвяной на лугу,

      Но боюсь твое потрогать имя

      Лепестками робких влажных губ.

      Я боюсь испить его прохладу —

      У цветка украденный нектар,

      Словно от самих Небес награда…

      Я боюсь принять бесценный дар.

      Словно на коре берез, зарубы

      Взгляд твой оставляет на плече,

      В имени твоем утонут губы,

      Как зимою в инее ковчег…

      Я самой судьбе не прекословлю

      Наложить на грудь мою печать.

      Я тебя люблю такой любовью,

      Что не смеет о себе кричать,

      Что к тебе притронуться не смеет

      Силой первозданною своей.

      Лишь горит огнем на жале змея

      И трепещет в горлах голубей.

      Красный и черный

      Сны про тебя не отключают, хоть вроде подаешь запрос,

      И в техподдержку с чашкой чая строчишь, ругаясь как матрос.

      Жизнь подает тебе подсвечник, фитиль, бенгальский огонек,

      Зажги хоть что-нибудь, и Вечность вновь затрепещет. Мотылек

      За шкафом где-то режет крылья о стены собственной тюрьмы,

      Моя рука твою накрыла. Пробирки оспы и чумы,

      Слетевши с полок, разбивались, и линзу страх мой наводил

      На сонмы монстров, проживавших в твоей недышащей груди.

      И грудь мне разрезали ветер, волна и линия дождя,

      И ты, наверно, не заметил, как жгло во мне – спасти тебя.

      От самого себя. Ведь больше нет и не может быть врагов,

      Ты сам так сделал. Где же ножны, ведь меч устал и меч готов

      Быть похороненным на стенке. Игрушкой тем, с кем ты дружил,

      Но ты не можешь быть оттенком. Лишь красный или черный – жизнь.

      Воля

      Я не спрячусь от тебя в колодце, на другой планете не укроюсь,

      Милый демон, что мне остается? Снова корчить из себя героя?

      Перебрать цепочку инициаций, отломав в запале пару звеньев?

      Плюсы от карьеры камикадзе – только штрафы, втиснутые в двери.

      Только злость твоя за непокорность и непонимание, что любишь

      За нее же. От нее ведь корни проросли в душе зверино-лютой.

      Я же никогда не унижался, ничего не ждал и уж тем паче —

      Не просил. Я ненавидел жалость. И боялся всех твоих подачек.

      Ты мне нужен весь. С душой, мозгами, телом, избивающий до смерти,

      Чтобы снова утром под прицелом глаз твоих я просыпался – вместе.

      Ад – чего бояться, да, бывает, только он до световой границы,

      Настоящий ад – осколки рая, что ты носишь в сердце и глазнице.

      Бенефициаром всех Вселенных ты за это стал как наказанье,

      Пьешь пастис, настроены антенны, но не ловят нужные признанья.

      Срублены деревья, и на гнездах сорванных – осиновые колья.

      Нераскрытым парашютом мерзну рядом с телом давшего мне волю.

      Из моря

      Люди