Список немыслимых страхов. Джессика Каспер Крамер

этом проливе постоянно тонут корабли. Хелл-Гейт – это кладбище.

      Мама вздыхает.

      – Знаешь, я так радовалась своему первому плаванию. Все мои мысли были о моем новом доме, каким он будет. И у нас выдалось несколько ночей, когда штормило куда хуже, чем сейчас. Я тебе рассказывала, как корабль стало заливать и воды в каюте было мне по самые панталоны?

      Конечно, рассказывала. Я во всех подробностях знаю мамино путешествие из Ирландии. Даже о самом страшном – например, о том, как корабль загорелся, или как вся еда протухла, или как вокруг в нетерпении шныряли акулы, – мама говорит как о незабываемом приключении, которое я пропустила. Наверное, тогда она считала, что лучше уж такое плавание, чем всё, что происходило в ее жизни раньше. Мама и бабушка голодали. И корабль до Америки был последним шансом выжить.

      Луч маяка вновь рассеивает туман, пробиваясь через окна салона. Свет. Тьма. Снова свет.

      – Он славный человек, Эсси. Вот увидишь.

      Я замираю. Мне не хочется опять слушать, как мама пытается меня убедить, что это верный выбор – и единственный. Не хочется слушать, как она говорит о докторе Блэкрике и его больнице.

      – Мы заболеем, – говорю я тихо, бросая взгляд на другого пассажира.

      – Не заболеем, – отвечает мама и, приобняв меня, целует в макушку.

      Я понимаю, почему дедушка поехал в Америку. Понимаю, почему бабушка последовала за ним. Но несмотря на то, что мама в последнее время сильно исхудала и даже в новой красивой одежде фигура у нее угловатая, несмотря на то, что на Рождество нам едва хватило денег на уголь, чтобы не окоченеть от холода, а на подарки мы тем более не тратились, – я все равно не понимаю, почему она снова вышла замуж. Не понимаю, почему согласилась переехать в поместье этого чужого человека.

      Дело в том, что остров Норт-Бразер не похож на другие острова.

      Наш новый дом – там, куда неизлечимо больных отправляют из Нью-Йорка доживать свои дни и ждать смерти.

      Глава 2

      Что всё пропало окончательно и бесповоротно, я поняла вчера в половину четвертого.

      Я вернулась из школы поздно и увидела, что все наши вещи упакованы. Но поразила меня вовсе не опустевшая квартира, ведь она у нас очень маленькая. И даже не наполовину наполненный громоздкий пароходный кофр с откинутой тяжелой крышкой, оставленный прямо посреди кухни. Нет, больше всего меня поразила мама: она стояла среди разбросанной по полу одежды и наспех завернутой в газетные листы посуды и примеряла новую шляпку. Шляпка была модная, с высокой тульей и широченными полями, увенчанная гроздьями лент и кружев. Мама что-то напевала себе под нос, любуясь своим отражением в тусклом ручном зеркальце. Меня она совершенно не замечала, словно я превратилась в невидимку. И только когда мои руки, ставшие вдруг ватными, разжались и школьные учебники глухо хлопнулись на пол, мама повернулась ко мне.

      – Ой, Эсси! – воскликнула она, снимая шляпку. – Слава богу, пришла наконец-то.

      Ее волосы были убраны наверх в пышный пучок. Мама постоянно грозилась остричься и жаловалась,