Наружное наблюдение: Экипаж. Команда (сборник). Андрей Константинов

перевод в наружку? Причем именно в их отдел?.. Может быть, все-таки и можно каким-то образом войти в одну и ту же реку дважды?.. «Ничего, – подумал Антон, – разберемся. Теперь нам уже спешить некуда. Разберемся…»

      – Антон, ты чего, уснул там, что ли? – Голос Нестерова заставил Гурьева отвлечься от воспоминаний. – Запроси-ка еще раз точную настройку Климушкина, где они сейчас обретаются.

      Гурьев нажал тангенту[28] радиостанции:

      – Семь-три-семь, семь-три-семь, ответьте семь-три-пятому. Дайте вашу точную настроечку.

      Через пару секунд Антону ответили:

      – Семь-три-пятому. Мы с грузом и экспедиторами по Энгельса вверх. Здесь пробочки. Стоим плотно. Ориентир – Светлановская.

      – Понял вас, ориентир – Светлановская, – Гурьев отключился, взглянул вполоборота на Нестерова и, продолжая одним глазом следить за дорогой, спросил:

      – Чё делать будем, Сергеич? В пробку соваться – последнее дело, так зависнуть можно, что мама не горюй. Может, попробуем по набережной продублировать, там всяко попросторней? Если Ташкент в центр подался, то у него все равно только две дороги – либо через Петроградку, либо через Финбан. И в том, и в другом случае мы его с воды быстрее примем.

      – Согласен, давай на Ушаковскую. Только минут через пять снова с ребятами свяжись, а то мне потом Климушкин всю плешь проест – мы их еще полчаса назад поменять должны были. А Костя таких зависов не одобряет, сам знаешь.

      Смена подлетела к Ушаковской, движение здесь, и правда, было поспокойней. За пару минут они докатили до Кантемировского моста, после чего Гурьев притормозил и снова запросил семь-три-седьмого. В ответ раздалось невразумительное похрюкивание, а затем в эфире наступила полная тишина.

      – Семь-три-семь, семь-три-семь, ответьте семь-три-пятому… Тьфу, бля, так бы беременность прерывалась, как связь! – выругался Гурьев и откинулся на спинку сиденья. – Ни хрена не слышно!

      – Это, наверное, телевышка помехи создает, – решил блеснуть эрудицией Ваня Лямин. – Мы сейчас в зоне неустойчивого приема.

      Гурьев скосил глаза на противоположную сторону Большой Невки. Там его внимание привлекла отнюдь не трехсотметровая созидательница помех в радиоэфире, а торчащая на Аптекарской набережной красно-белая заправка ПТК.

      – Слышь, Сергеич, – немного смущаясь, начал Антон. – Мы их по-любому с запасом опередили. Разреши через речку сгонять? У меня еще талоны пэтэкашные остались, хорошо бы отовариться напоследок от щедрот государственных.

      Нестеров был в курсе, что многие водители управления периодически затевали какие-то невинные, с их точки зрения, аферы с талонами на топливо, и догадывался, что Гурьев по этой части не являлся эдаким кристально чистым исключением. Конечно, по инструкции он не имел права позволять своему водителю такой борзоты – как-никак, мелкое хищение

28

Тангента – выносная микрофонная гарнитура.