Взлетая выше облаков. Ольга Миркулова

дня здесь, в моем последнем пункте назначения.

      Пятница – зелёный с примесью желтого. Похожий на альпийский луг и пахнет соответственно.

      Увлечённая своим занятием, я и не заметила, как уже несколько минут в комнате царила тишина. Мария наблюдала за мной, отложив книгу на колени, благоразумно оставив закладку. Меня это не сильно беспокоит, поэтому закрываю глаза, чтобы полностью погрузиться в ассоциации субботы.

      – Может, розовый? Или фиолетовый? – предлагает Мари, но я отрицательно качаю головой, беря в руки очередной фломастер.

      – У субботы цвет зелёный, и пахнет она яблоком.

      – Зелёным яблоком? – уточняет медсестра. Киваю. – А воскресение?

      – А вот воскресение – фиолетовое и его аромат сладкий, напоминающий чем-то виноград.

      Мари восторженно хлопает в ладоши. У нас с ней разница в семь лет, но иногда мне кажется, что передо мной сидит не окончившая медицинскую академию взрослая девушка, а семилетний ребёнок, который крутится напротив зеркала, впервые примерив школьную форму.

      – Синестезия – такая интересная вещь! И вы, синестетики, очень интересные люди!

      – Что ты имеешь в виду? – возле большой буквы «С» я рисую корзинку с зелёными яблоками.

      – Синестезия не является психическим расстройством. Это просто особое восприятие мира, когда человек видит запах, трогает вкус или может уловить носом нотки цвета. Скорее всего, у вас легкая форма, но от этого особо ничего не меняется.

      Я пишу последний день недели и закрываю тетрадь. Медсестра помогает мне убрать все с кровати.

      – Мари, я хочу выйти погулять. – она достаёт из кармана рабочий простенький телефон – смотрит время.

      – Думаю, это хорошая идея. У нас есть ещё полтора часа до обеда.

      Пока я переодеваюсь, Мария открывает окно нараспашку, чтобы комната успела проветриться за время моего отсутствия. Я стягиваю с себя ночнушку, достаю из шкафа прогулочный комплект, тоже белый: длинные штаны с резинкой на поясе и свободную футболку. Долго ищу балетки и обнаруживаю их закинутыми почти до самой стены под кроватью. В комнате я привыкла ходить босиком, по коридору – в тапочках, а на улице последний раз была дня три назад. Или больше? Время здесь идёт совсем по-другому: медленнее, тягуче, как кисель, подаваемый иногда на ужин.

      Мы идём по пустому коридору прямиком к ведущей во двор лестнице. Стены выкрашены в успокаивающий зелёный, а на пол постелен ковролин с витиеватым рисунком, похожим на играющих в чехарду змей, что заглушает наши шаги. Я по привычке считаю двери, читая таблички с именами обитателей комнаты, и замечаю, что в той, где ещё утром никого не было, появился житель. Меня это удивило, но не слишком заинтересовало: здесь заводить знакомства я не намерена.

      Мари ведёт меня к скамейке под яблоней, около которой растут ромашки. Небо сегодня ясное, и одно-единственное облачко в этом лазурном океане смотрится совсем лишним. Я и все, кто окружает