Эстетический страшный суд. Антон Рай

вспомнить об этом времени, то выяснялось, что вспоминать ему и не о чем. «Школа, – решил философ, – это здание, в которое на протяжении одиннадцати лет зачем-то ходят ученики». Но зачем? – это так и осталось для философа неразрешимой загадкой.

      Глава третья. Философ на работе

      Философ любил работать, но окружающие почему-то упорно считали его бездельником. «Чем ты занимаешься?» – спрашивали у философа. «Я занимаюсь философией», – не без гордости отвечал наш философ. «Чем, чем?» – недоуменно переспрашивал вопрошающий. «Философией», – чуть менее уверенно и даже несколько застенчиво повторял философ. «Чем?» – в голосе вопрошающего уже явственно слышался еле-еле сдерживающийся смех. «Да так, ничем», – вынужден был признаться философ. «Вот я и говорю, что ты бездельничаешь, занялся бы делом». Философ сказал, что он только сегодня занимался одним весьма непростым и крайне интересным делом – конспектировал «Теорию справедливости» Джона Ролза, но его собеседник так и не понял, зачем философ это делал, к тому же он не знал, кто такой Джон Ролз.

      – Тебе что, платят за твои конспекты? – продолжал он пытать философа.

      – Нет, просто они мне необходимы для работы.

      – Так ты все-таки работаешь? Что ж ты сразу не сказал? Если работаешь, то я готов взять обратно свои слова насчет твоего безделья.

      – Ну конечно, работаю. Ты когда-нибудь конспектировал непростые тексты? Если да, то ты вынужден будешь признать, что это самая что ни на есть работа.

      На этот раз собеседник философа уже не смог сдержать смеха.

      – Друг мой, ответь мне на один вопрос, который я тебе уже задал ранее. Платят тебе за то, что ты делаешь, или нет?

      – Нет, но….

      – Да или нет?

      – Нет.

      – Что и требовалось доказать. А доказать требовалось то, что ты не работаешь. За работу платят деньги. Вот я работаю в офисе и получаю 60 тысяч в месяц плюс бонусы. Это и называется работой.

      Да, такой вот разговор имел место, и если вы думаете, что он имел место всего один или два раза, то вы заблуждаетесь. Десятки и сотни раз нашему философу приходилось убеждаться в том, что он самый злостный бездельник, и какой бы объем работы он при этом ни выполнял, в итоге выяснялось, что работой всё это называться никак не может, потому что он не получает за свою работу деньги, а работа становится работой только тогда, когда за нее платят. Вместе с тем наш философ никак не хотел считаться бездельником, и однажды он решил отложить свои ученые, как он полагал, занятия в сторону и устроиться на нормальную работу. Тут ему помог собеседник по уже прочитанному вами диалогу, который устроил его в тот самый офис, в котором он работал и сам. И стал наш философ работать и, по отзывам окружающих, даже весьма неплохо работать. Он отличался хорошей дисциплиной, исполнительностью, и при этом делал свою работу с фантазией. Вот только сам он никак не мог понять, чем же все-таки он занят. Ему казалось, что он занят каким-то