Долгово. Лариса Автухова

плоть. Она быстрыми движениями убрала крышку, достала порцию хлеба и крупы и тот час вернула крышку на место. Прижимая к груди свое достояние, она двинулась в обратный путь среди обезумевших от запаха еды крыс.

      Лера перевела дух только, когда снова оказалась в своей кухне и разложила еду на столе. Там в подвале она успела еще заглянуть в тайник и теперь она ясно поняла, что запасов у нее только на два-три дня, а потом придется идти на свалку. Ее охватывала глухая ярость, когда она представляла себе, как там в грязи и вони она будет искать то, что можно положить себе в рот. Она знала, что некоторые их соседи добывали там себе пропитание, но она еще там не была ни разу. Они жили за счет пожертвований из мэрии и работы, которую находил Джон. Но с каждой работы его рано или поздно выгоняли за лень, а мэрия временно перестала выдавать жителям городка продуктовые наборы и им пришлось затянуть пояса.

      Вернулся Джон с охапкой хвороста. Лера не повернулась, ей не хотелось говорить. Он загремел заслонкой. Она молча поставила на плиту закопченную кастрюлю с водой и вышла из кухни.

      – Черт! А где Макс? – через некоторое время донесся до Джона ее встревоженный голос. – Ты не видел его, Джон?

      – Нет, не видел, – отозвался тот. – Впервой что ли.

      Лера грозно возникла в проеме двери.

      – О чем это ты? Не пойму я что-то. Хочешь сказать, что наш сын постоянно не ночует дома? Да? Ты это хочешь сказать? Или ты намекаешь на то, что он тот еще оболтус? Ну, давай, выкладывай, чем тебе не угодил Макс.

      – Ничем, – пробурчал Джон, разжигая огонь в печи. – Мало что ли, что он болтается по округе неизвестно с кем.

      – А что ему тут с тобой сидеть? На тебя любоваться?

      Они оба замолчали. Лера прислонилась к косяку двери. Ее терзал страх за сына. Мало ли что могло случиться.

      – А если он, – начала говорить она, но в это время стукнула входная дверь.

      Лера бросилась на этот звук и облегченно вздохнула: это был Макс, растроенный, с покрасневшими глазами, но живой.

      – Ты где был? Где ты был всю ночь? Ты пил? Ты пьяный?

      Макс поднял на мать глаза, полные страдания и боли. И она резко замолчала, будто наткнулась на стену.

      – Я не пьяный. Я был с ребятами. Мы играли в карты.

      Лера чувствовала, что он врет. Она увязалась за ним следом в его комнатенку в надежде узнать правду. Но парень не хотел говорить. Он стащил с постели покрывало и, как был в запыленной одежде, улегся в постель. Лера только всплеснула руками.

      – Ты бы хоть разделся, – только и смогла вымолвить она.

      Он ничего не ответил. Лера постояла в раздумье, надо ли все-таки устроить ему взбучку, но что-то ее удерживало от этого. Она вышла из комнаты, притворив дверь, успокаивая себя тем, что по крайней мере он живой и он дома.

      ***

      – Какая же вонючая дыра! – воскликнул Майкл, отрывая глаза от монитора и принимаясь за отчет.

      – Да, не сладко жить в таком местечке, – поддержал его Петр,