Чук и Гек. Аркадий Гайдар

далеко от погреба, были разбиты. Повсюду валялись разбросанные щепки, и чернели ямы возле ещё не обсохшей раскиданной земли.

      – Бежим, Нюрка! Дай я возьму твою корзину, – подбадривал её Колька. – Мы быстренько…

      Перепрыгнули через окоп, пробрались через проход среди колючей разорванной проволоки и побежали под гору. Толстый Васька с неожиданной прытью помчался впереди, одной рукой держась за корзинку, другой крепко сжимая драгоценный осколок.

      Колька и Нюрка бежали рядом, и Колька свободной левой рукой помогал ей тащить большую неуклюжую корзину.

      Они уже спустились со ската и бежали теперь по мелкой поросли, как воздух опять задрожал, загудел, и снаряд, пронесясь где-то поверху, разорвался далеко в стороне и позади них.

      Нюрка неожиданно села, как будто бы в ноги ей попал осколок.

      – Бежим, Нюрка! – закричал Колька, бросая свою корзину и хватая её за руку. – Оставь корзину! Бежим!

      Артиллерийский наблюдатель с площадки вышки заметил среди мелкого кустарника три движущиеся точки.

      «Вероятно, козы», – подумал он, поднося к глазам сильный бинокль. Но, присмотревшись, он ахнул и, схватив телефонную трубку, крикнул на батарею, чтобы стрелять перестали.

      В бинокль он ясно увидел, как, то показываясь, то исчезая за кустами, по полю мчатся двое мальчуганов и одна девочка.

      Один мальчуган крепко держал за руку девочку. Другой, путаясь ногами в высокой траве, запинаясь и спотыкаясь, бежал немного позади, крепко прижимая что-то обеими руками к груди. Затем он увидел, как из-за кустов вылетели двое посланных с батареи кавалеристов и, остановившись около ребят, соскочили с коней.

      Конвоируемые двумя красноармейцами, ребята дошли до батареи. Командир был рассержен тем, что пришлось остановить учебную стрельбу, но, когда он увидел, что виноваты в этом трое перепуганных и плачущих малышей, он перестал сердиться и подозвал их к себе.

      – Как вы пробрались через оцепление? – спросил он.

      Ребята молчали. И за них ответил один из конвоиров:

      – А они, товарищ командир, забрались ещё спозаранку, до того, как было выставлено оцепление. А потом, когда наши разъезды кусты осматривали, так они говорят, что в погребе сидели. Я думаю, что они в четвёртом блиндаже сидели. Они как раз с той стороны бежали.

      – В четвёртом блиндаже? – переспросил командир. И, подойдя к Нюрке, погладил её. – В четвёртом блиндаже! – повторил он, обращаясь к своему помощнику. – А мы-то как раз этот участок обстреливали. Бедные ребята! – Он провёл рукой по разлохматившейся голове Нюрки и спросил ласково: – Скажи, девочка, а зачем вы туда забрались?

      – А мы деревеньку… – тихо ответила Нюрка.

      – Мы хотели деревеньку посмотреть, – добавил Колька.

      – Мы думали, она настоящая, а там одни доски, – вставил Васька, ободрённый добрым видом командира.

      Тут командир и красноармейцы заулыбались. Командир посмотрел на Ваську, который прятал что-то за спину.

      – А что