Ничего, кроме нас. Дуглас Кеннеди

На связи!

      – О’кей, – кивнула я.

      Не успел О’Салливан отчалить, как сзади раздался голос:

      – У вас определенно появился поклонник.

      Господи, Хэнкок! Я так и подпрыгнула на месте, ожидая, что сейчас буду высмеяна за интерес к спортсмену. Но увидела в глазах преподавателя лишь добродушное веселье.

      – Не уверена, что это так, профессор, – отозвалась я.

      – А я уверен. Одна из многих замечательных черт мистера О’Салливана – то, что внутренний мир у него весьма богатый. Несмотря на то что большую часть времени он прикидывается простаком, который умеет только бегать с мячом. – И Хэнкок передал мне сочинение, которое я сдала на прошлой неделе: – Отличное эссе. В самом деле, весьма впечатляюще. Вы не думали о том, чтобы специализироваться по истории?

      – Были такие мысли…

      Честно говоря, до сих пор я пребывала в полной уверенности, что меня ждет погружение в мир литературы. Но, говорю же, мои взгляды на мир постоянно менялись.

      – Тогда нам надо это обсудить, – предложил профессор. – Я стараюсь не упускать таланты.

      Этим комментарием он сразил меня наповал.

      – Спасибо, профессор.

      – Завтра я на кафедре с двух до четырех часов. Вам это удобно?

      – Конечно.

      – Вот и хорошо.

      И, перехватив портфель в другую руку, Хэнкок зашагал прочь.

      Из корпуса я вышла, чувствуя, что голова идет кругом. День явно задался. Решив, что мне необходимо отметить это чашечкой кофе, я направилась в студенческий клуб – кофе там был не такой скверный, как в других буфетах кампуса. Сама того не замечая, я шла, широко улыбаясь и помахивая сумкой. Неужели во мне разглядели что-то интересное и даже, возможно, оригинальное? Это просто не умещалось у меня в голове.

      Подойдя к студенческим почтовым ящикам, я повернула ключик и вынула конверт. Внутри оказалась довольно аляповатая открытка из чилийского Вальпараисо. На ней были изображены рыбаки и девушки в костюмах крестьянок. Цвета были пронзительные, и все это напоминало раскрашенную афишу Кармен Миранды. Я перевернула открытку.

      Сестра, я в Чили. Делаю папину грязную работу и поражаюсь, как я в это вляпался. Никому эту открытку не показывай, ничего не говори маме и уж точно не проболтайся Питеру, но то, что здесь творится… скажем так: я чувствую себя грязным.

      Я убрала открытку.

      Папину грязную работу?

      Глава шестая

      Та открытка от Адама продолжала меня мучить. Тем более что я сразу же брату ответила (получила, прочитала… напиши подробнее…), но от него пока не пришло больше ни слова.

      Через месяц после начала семестра на родительские выходные приехали папа с мамой, мы с ними провели вдвоем час, пока мама покупала мне новые простыни и полотенца (те, которые я приобрела сама, она назвала «ужасными, противными и дешевыми»).

      Как только она отбыла на нашем семейном автомобиле, я начала расспрашивать отца:

      – Как дела у Адама в Сантьяго?

      – Все хорошо, справляется. Я не так часто