Таис Афинская. Иван Ефремов

старыми колоннами, где занимался с учениками старый мудрец. Стагирит был не в духе и встретил гетеру на широких ступенях из покосившихся плит. Постройка новых зданий еще только начиналась.

      – Что привело сюда гордость продажных афинских женщин? – отрывисто спросил Аристотель.

      Таис сделала знак, Гесиона подала раскрытую шкатулку, и хризолит – символ Короны Крита – засверкал на черной ткани, устилавшей дно. Брюзгливый рот философа сложился в беглой усмешке. Он взял камень двумя пальцами и, поворачивая его в разные стороны, стал разглядывать на просвет.

      – Так ты подруга Птолемея? Неталантливым он был учеником, слишком занят его ум войной и женщинами. И тебе надо, конечно, что-то узнать от меня? – Он бросил на Таис острый, пронизывающий взгляд.

      Гетера спокойно встретила его, смиренно склонила голову и спросила, известно ли ему что-нибудь об участи фиванского философа? Аристотель думал недолго.

      – Слышал, что он не то умер от ран, не то попал в рабство. Но почему он тебя интересует, гетера?

      – А почему не интересует тебя, великий философ? Разве участь собрата, славного в Элладе, тебе безразлична? – вспыхнула Таис.

      – Девчонка, твоя речь становится дерзкой!

      – Помилосердствуй, великий Стагирит! Меня по невежеству удивило твое безразличие к судьбе большого философа и поэта. Разве не драгоценна жизнь такого человека? Может быть, ты мог бы его спасти…

      – Зачем? Кто смеет пересекать путь судьбы, веление богов? Побежденный беотиец упал до уровня варвара, раба. Можешь считать, что философа Астиоха больше не существует, и забыть о нем. Мне все равно, брошен ли он в серебряные рудники или мелет зерно у карийских хлебопеков. Каждый человек из свободных выбирает свою участь. Беотиец сделал свой выбор, и даже боги не будут вмешиваться.

      Знаменитый учитель повернулся и, продолжая рассматривать камень на свет, показал, что разговор окончен.

      – Далеко же тебе до Анаксагора и Антифонта, Стагирит! – вне себя крикнула Гесиона. – Ты просто завистлив к славе Астиоха, певца мира и красоты! Мир и красота – вот что чуждо тебе, философ, и ты знаешь это!

      Аристотель гневно обернулся. Один из стоявших рядом и прислушивавшихся к разговору учеников с размаху ударил Гесиону по щеке. Та вскрикнула и хотела броситься на кряжистого бородатого оскорбителя, но Таис ухватила ее за руку.

      – Дрянь, рабыня, как смеешь ты!.. – вскричал ученик. – Пошли отсюда, порнодионки!

      – Философы заговорили без притворства, – озорно сказала Таис, – бежим скорее из обители мудрости!

      С этими словами Таис ловко выхватила хризолит у растерявшегося Аристотеля, подобрала химатион и пустилась бежать по широкой тропе между сосен к дороге, Гесиона – за ней. Вслед девушкам кинулось несколько мужчин – не то усердных учеников, не то слуг. Таис и Гесиона вскочили на колесницу, поджидавшую их, но мальчик-возница не успел тронуть лошадей, как их схватили под уздцы, а трое здоровенных пожилых мужчин кинулись к